А затем послышалась громкая музыка и кто-то запелнадорванным прокуренным голосом. Музыка и голос были больше чем безобразны и невызывали иных чувств, кроме горечи и отвращения. Редкие прохожие старалисьпройти как можно быстрее, не смотря в нашу сторону, а уж если им доводилось нанас взглянуть, то они тут же заостряли свое внимание на мне и начиналишептаться. Оно и понятно. Девушка в дорогих туфлях и в не менее дорогом, хотя исильно мятом платье, среди опустившихся и грязных людей, с горем пополамиграющих на замусоленных инструментах, — явление редкое и, можно сказать,уникальное. А я и не ломала голову по поводу того, как я смотрюсь среди них, потомучто мне до этого просто не было дела. Я улыбалась пьяной улыбкой тому, что я неодна, что тут меня никто не жалеет, не осуждает за то, что меня бросил муж, несчитает меня плохой женой и не убеждает в том, что я обязана все терпеть воблаго семьи и делать все для того, чтобы вернуть и заинтересовать мужа. Никтоне говорит, что я обязана забеременеть или начать лечиться, потому что ребенокукрепляет семью, придает жизни смысл. А я до сих пор не могла понять, в чем япровинилась, почему должна лечиться, если все врачи в один голос заверяют втом, что у меня хорошие результаты и что я здорова.

Когда заиграла шарманка, я принялась подходить к нехотяостанавливающимся прохожим и вымаливать у них деньги. Где-то там, далеко,осталась налаженная жизнь, которая сейчас мне кажется нелепой и глупой, потомучто она состояла в основном из лжи. Оказавшись среди бродячих музыкантов, яостро почувствовала, что у меня нет просвета, нет спасения, нет какой-нибудьнадежды даже на короткое счастье. Жизнь прошла, и уже ничего не воротишь, неизменишь и не повернешь в нужное русло.

Я почему-то вспомнила сильный дождь в тот день, когда мы сИльей познакомились, дождь, который сопровождал наши отношения. Дождь, когда мыстояли на крыльце в предвкушении праздничного вечера, который чуть позжеустроил Илья, и любовались непогодой. И даже сейчас где-то там, над переходом,шел дождь. Мне казалось, что я его слышала, хотя никак не могла слышать.Возможно, я его чувствовала, и каждая капля дождя стучалась не только мне вдушу. Она стучалась мне в сердце и пробивала его насквозь.

— Света, что ты тут делаешь?!

Я напрягла память, уставив неподвижный взгляд нарассматривающего меня мужчину.

— Мужчина, не будьте скрягой! Дайте на хлеб великимартистам! — весело засмеялась я и заглянула в странно знакомые глаза.

— Света, что происходит!

— Ой…

Слегка вскрикнув, я закрыла рот ладонью и выпустила шапку смелочовкой из рук. Передо мной стоял частный детектив Алексей и смотрел на меняглазами, в которых читались недоумение и ужас.

— Света, что ты тут делаешь?

— Деньги собираю.

— Зачем?

— На хлеб или на водку.

— Ты пьешь?

— Я только сегодня… Так получилось. А ты что тутделаешь? Ты пришел нас послушать?

— Да нет, что ты! — смутился Алексей. — Яспустился в переход за сигаретами. Я здесь живу.

— Где?

— На Пушкинской.

— Хочешь познакомиться с моими друзьями?

— Да пожалуй, нет.

— Почему? Они очень хорошие.

— Как-нибудь в следующий раз. Вот уж не ожидал тебяздесь увидеть! Никогда бы не подумал… Бывает же такое… Наталья мне сказала, чтоты вышла замуж, живешь на Рублевском шоссе, имеешь большой дом и оченьсчастлива в браке.

— Так и есть, — кивнула я и схватилась за Алексея,чтобы не потерять равновесие и не рухнуть прямо на пол.

— Тогда почему ты здесь?

— Семейные неурядицы.

— Значит, так ты выходишь из семейного ступора?

— Так.

— Мне кажется, это не самый лучший способ избавиться отсемейных неурядиц.

— Я пробовала по-другому. Не получается.

— Ты уверена?

— Вполне.

Посмотрев подозрительно на замолчавших музыкантов, Алексейнаклонился ко мне поближе и прошептал мне прямо в ухо:

— Послушай, а давай отсюда убежим?

— Куда?

— Ко мне. Я живу тут рядом. Посидим, попьем чайку, апотом я провожу тебя на такси. Ну, пойдем?

Не успела я ответить на заданный мне вопрос, как к намподошел бродяга с трубой и, сверкнув в сторону Алексея злобными глазами,по-хозяйски положил руку мне на талию.

— Послушай, что тебе надо? — спросил он.

— Это моя знакомая девушка, — миролюбиво ответилАлексей. — Я пришел сюда, чтобы отвести ее домой.

— Это наша знакомая девушка. Ее зовут Светка сРублевки, и она пригласила нас в свой дом в госта Так что иди куда шел. Мыуезжаем.

— Я уйду, но только вместе с этой девушкой! на лицеАлексея не дрогнул ни один мускул.

Девушка пьяна, а ты этим воспользовался. Нехорошо.

— Это моя девушка, — стоял на своем бродяга.

— Она не может быть твоей девушкой.

— Я тебе говорю, чтобы ты проваливал от моей девушки!

— А я бы на твоем месте руки-то от нее убрал, а то ведьруки у тебя черные, как у негра, словно ты каждый день картошку сажаешь, —не хотел отступать Алексей. — Ты бы сначала руки помыл, а затем такихдевушек лапал. Платье запачкаешь.

— Да ты что, чертила, не понял?! Пошел вон!

Бродяга кинул свою трубу на землю и достал из кармана нож.Увидев сверкающее лезвие, я испуганно вскрикнула и попыталась сделать шаг всторону, но тут же была окружена другими бродячими музыкантами. Недолгораздумывая, Алексей полез в карман пиджака, достал оттуда пистолет и направилего в сторону тех, кто решил использовать мое пьяное состояние в своих целях.

— Стоять и не двигаться! Если хоть один из вас тронетсяс места, то я просто ему отстрелю яйца. Шутить я не привык, не умею и никогдане пробовал!

Как только перед нами все расступились, Алексей взял меня заруку и потащил по лестнице вверх.

— Откуда у тебя пистолет? — поинтересовалась я,когда мы вышли из перехода.

— Ты забыла, что я частный детектив? Я никогда не хожубез оружия.