– Я умею считать ноли, – с обидой заметила Дубровская. – Я просто не понимаю, что у вас произошло. Откуда этот разворот на сто восемьдесят градусов? Ведь еще вчера вы были едва ли не лучшими подругами и Лебедева готова была закончить дело миром даже без материального вознаграждения.

– Значит, эти времена прошли. Наша милая жертва решила, что отобрать моего мужа ей вряд ли удастся, и она вспомнила о том, что из дела можно извлечь практическую пользу.

Как ни странно, Евгения сейчас чувствовала колоссальное облегчение. Девчонка убралась из их дома, захватив все, что было для нее куплено Александром, и прихватив ко всему прочему еще и вещи Евгении, предоставленные ей в пользование. Видимо, поняв, что восстановить прежние отношения с главой семейства ей будет невозможно, она мигом сбросила с себя шкуру бедной овечки, и супруги Швец смогли лицезреть ее во всей красе.

– Вы заслуживаете друг друга! Мистер и миссис Совершенство! – кричала она, швыряя вещи из своего шкафа на пол. – Оставайтесь вместе, но не рассчитывайте на то, что я так легко отступлюсь. Вы считаете, что можно так просто лишить кого-то здоровья – да что уж там! – едва ли не жизни, а потом просто извиниться и забыть об этом?! Дать в утешение обноски, заставить пахать на вас день и ночь: готовить, стирать, воспитывать вашу чертову дочь! Да вы, как я вижу, любители халявы, господа? Ну, ничего, это у вас так просто не пройдет! Вы еще запомните меня! Вы у меня попляшете!

– Если тебе было у нас так плохо, почему же ты не ушла? – спросил Александр, ошеломленный неожиданным натиском любовницы. – Почему же ты оставалась здесь? Готовила, стирала… Зачем ты играла с нашей дочерью? Ведь я думал, что тебе нравится Василиса…

– Неужели ты так наивен, Алекс? По-твоему, я два месяца ползала с тобой по ковру только потому, что люблю лото? – с насмешкой, будто это ее сильно забавляло, спросила Мария. – Я делала ставку на тебя, рассчитывая, что ты можешь составить счастье для такой бедной девушки, как я! Но я ошибалась, думая, что ты важная птица. Ты был не слишком щедр, мой дорогой, к тому же все время метался между мной и своей женой, не решаясь на настоящий мужской поступок!

– Признаю, что я вел себя как законченный кретин и вполне заслуживаю того, что сейчас происходит, – проговорил Александр. – Ты сможешь сама убраться отсюда как можно быстрее? Или ты ждешь, чтобы я спустил тебя вниз, пиная коленом под твой прелестный зад?

Взгляд его был полон презрения, а голос звучал саркастически. Теперь он понял, с кем имел дело.

– Представление закончено, Александр Швец, – шипела Машенька, с трудом перемещая тяжелую сумку к выходу. – И не рассчитывай, кстати, на то, что удовольствие ты получал бесплатно. Я найду способ призвать тебя к ответу!

– Не сомневаюсь, дорогая…

Раньше он не представлял, какое короткое расстояние существует между любовью и ненавистью. Трудно вообразить, что его можно пройти всего за несколько часов. Он летел к Машеньке на крыльях любви, чувствуя себя молодым и пьяным. А вот теперь, после того как чудовищное открытие, подобно тяжкому молоту, легло ему на душу, он ощущал усталость и пустоту, понимая, что от этого чувства ему будет не так-то легко избавиться.

Когда за Машенькой захлопнулась дверь, Александр прислонился к косяку, чувствуя слабость в коленях. Он сел бы на пол, зарылся бы лицом в ладони, но рядом стояла жена. Он посмотрел на нее, готовый увидеть в ее глазах презрение или даже ненависть. После случившегося Евгения имела на это полное право. Но в ее взгляде были лишь горечь и сожаление.

– Я не знаю, что сказать, – проговорил он и, опустив плечи, пошел по лестнице наверх…

И вот уже на следующее утро в офис Дубровской была доставлена бумага с претензиями, изложенными на трех печатных листах. Доставил сие послание адвокат, имевший репутацию специалиста, которому любая грязь нипочем. Он сообщил Елизавете суть требований гражданки Лебедевой, обильно пересыпая свою речь такими выражениями, как «особый цинизм», «унижение человеческого достоинства», «использование тяжелой жизненной ситуации в своих целях». Он говорил что-то о сексуальных домогательствах со стороны Александра, о которых они тоже намерены заявить в органы. О том, какой вред репутации супругов будет причинен. О неизбежном скандале в прессе. О возможных увольнениях и конце всяческих карьерных амбиций господ Швец. Подводя итог, адвокат скромно заявил, что они – вовсе не монстры и готовы простить супругов Швец, выслушав их извинения и получив в качестве компенсации морального вреда один миллион рублей. Не так уж много, если учесть все вышеперечисленное.

– А вам не кажется, что все это походит на вымогательство? – спросила Дубровская. – А что будет, если мы передадим в органы эту миленькую бумажку с обозначенной в ней цифрой?

– Я позаботился об этом, подружка, – подмигнул ей адвокат. – Бумага не подписана, и авторство установить вам вряд ли удастся. Мы же заявим о том, что вы просто пытаетесь защитить своего клиента, фабрикуя доказательства.

И вот теперь они сидели вместе с Евгенией Швец, обдумывая, как следует поступить. Намерений идти на сделку с шантажисткой не было ни у адвоката, ни у самой Евгении, хотя они представляли, что Машенька может значительно осложнить им жизнь. Конфликт с ней вряд ли закончится возбуждением нового уголовного дела, но на политической карьере главы семейства Швец определенно появится большое жирное пятно. Впрочем, не поздоровится и Евгении, чье положение сейчас и без того оставалось очень неопределенным.

– Она не получит от нас ни копейки, – твердо заявила Швец. – Я не намерена торговаться с ней. Мы будем бороться!

Дубровская с облегчением вздохнула. Ее клиентка разлюбила компромиссы!

– Ну, чего ты хочешь? – спрашивал ее Александр, сидя напротив с самым несчастным видом. – Может, мне дать против Марии показания?

– Какие показания ты можешь дать? – устало спрашивала его Евгения. О том, как она соблазняла тебя за спиной жены? О том, как она вымогала у тебя подарки? О том, как она спала по очереди то с тобой, то с твоим сыном?

Это было слишком ужасным для обсуждения. Но молчать тоже не имело смысла. Во всяком случае, если они с Женей хотели остаться вместе. Но хотели ли они этого? Странно, совсем недавно Александр убеждал себя в том, что их отношения с женой не имеют для него никакой ценности, но теперь он понял, что это не так. Одна мысль о том, что она может оставить его, уйти, заставляла его чувствовать себя раздавленным и несчастным. Он, как дурак, повелся на заигрывания юной красотки, известной охотницы за кошельками, и вообразил, что это – любовь! Машенька ослепила его своими длинными ногами, волосами… И он за то, что находилось у нее под юбкой, отдал свое благополучие и семейное счастье! В том, что он был счастлив с Евгенией, Александр теперь не сомневался. Жаль, что прозрение пришло к нему так поздно.

– А если мы отдадим ей деньги? – спросил он. – Миллион – не так уж много за душевный покой, если подумать. Я могу продать машину.

Евгения грустно улыбнулась, подумав, что ради ее спокойствия муж согласен пожертвовать любимым железным конем. Этого было так много для Машеньки – и так мало для того, чтобы вернуть в их дом счастье.