– Ловчий! Пэк! Вы меня слышите?

Ни звука он и сам не услышал. Но до него докатилась ответная волна, в которой ощущалось беспокойство, и двое спутников поспешили приблизиться. Овечкину сразу сделалось легче. Они как будто поняли, что с ним происходит: он единственный среди них был человеком, состоявшим из плоти и крови, и перевоплощение в чужеродное существо таило действительную и серьезную опасность для его психики. Сами-то иноматериальные существа – призрак и саламандра, не говоря уж о Хорасе, – полностью сохраняли свое сознание в любом обличье. И, как могли, они пришли к нему на помощь. В голове у Михаила Анатольевича отчетливо сформировалась явившаяся извне мысль: «Думай о девушке!» Он ухватился за нее, как за соломинку. Воспоминание о Фирузе бередило и ранило, и тревога эта и впрямь помогла на какое-то время его личности удержаться в человеческих рамках.

Однако долго так продолжаться не могло. Сил у не тренированного в этой области Овечкина было маловато. Все четверо понеслись на предельной скорости, рискуя не рассчитать расстояние и не вписаться в очередной поворот, и как раз тогда, когда сознание у него стало окончательно мутиться, узкий проход завершился сравнительно просторным провалом, дна у которого как будто не было вовсе. Они вылетели на открытое место, Хорас решительно устремился вниз, в бездну, и приземлился на выступе, где места хватало ровно на четверых человек. Они метнулись следом за ним и встали на ноги на тесной площадке уже в своем настоящем обличье.

Овечкин без сил привалился к стене. Ноги и руки дрожали, глаза не видели вовсе ничего, в ушах звенело, а сердце билось, как проклятое, в самом горле, не давая дышать. Но он вновь стал самим собой, Михаилом Анатольевичем Овечкиным, библиотекарем из Санкт-Петербурга, тридцати пяти лет отроду, и это было так прекрасно, что впервые в жизни он был счастлив оттого, что является именно тем, кто есть, и простил себе разом все былые грехи.

Сквозь шум в ушах до него донесся голос Хораса:

– Ждите меня здесь.

Вслед за тем демон с треском обрушился с площадки вниз, в пропасть. Овечкин открыл глаза и увидел слабое янтарное мерцание, исходившее от саламандры. Пэк сидел перед ним на задних лапах, вытянувшись во всю длину своего огненного тельца, и с беспокойством заглядывал снизу в лицо.

– Очухался? – заботливо спросил он.

Овечкин кивнул. Ноги, правда, не очень держали его, и он соскользнул по стене на пол и опустился на корточки.

Ловчий стоял на краю площадки, глядя в кромешную тьму провала.

– Надеюсь, этот бездельник не задумал сыграть с нами злую шутку, – сурово сказал он, ни к кому не обращаясь. – Самим нам отсюда не выбраться.

Михаил Анатольевич хотел запротестовать – он верил Хорасу, но сил у него не было даже на то, чтобы открыть рот.

– Он вернется, – сказал Пэк. – Что ты! Наш Овечкин – парень не промах. Нашел, на какой струнке сыграть!

«Наш…» Михаилу Анатольевичу стало смешно и вместе с тем удивительно приятно на душе. Неужели и он сделался для них своим? По телу разлилось тепло, он обнаружил, что слабость отступает и силы возвращаются. Будто и не было никакого трудного перелета в чужом обличье!

Ловчий между тем достал свою волшебную флягу, и все трое сделали по глотку, после чего Овечкин почувствовал себя и вовсе готовым к дальнейшим подвигам и даже поднялся на ноги.

Он осторожно подошел к краю и заглянул вниз. Ничего не было видно, кроме кромешной тьмы. Но где-то там, в неизмеримой глубине и мраке нарождался звук, похожий на свист крыльев, и звук этот постепенно приближался.

– Кажется, кто-то летит, – неуверенно сказал Михаил Анатольевич и вытянул шею, пытаясь что-нибудь разглядеть. В тот же миг он отшатнулся и едва не сорвался с площадки, потому что прямо из тьмы перед ним вынырнул Хорас – крылатое, сияющее, черное и прекрасное порождение бездны, воздушное и стремительное, как вихрь. Демон, распластав крылья, завис в воздухе возле площадки и несколько мгновений молча обводил взглядом всех троих. Потом сказал:

– Жива еще ваша девушка. Как ни странно…

Ловчий резко вскинул голову.

– Какого же черта ты тащил нас в эту нору, если не знал, жива она или нет!

– Пять минут назад была жива, – невозмутимо отвечал Хорас. – Но могла перестать жить в любую секунду. У нас и сейчас времени не много! Антальи и тессы передрались из-за нее – свара еще продолжается, и я не рискнул соваться в самую свалку. Нам нужно успеть к тому моменту, когда определится победитель.

Михаил Анатольевич дернулся было к нему и беспомощно заозирался по сторонам, не понимая, как они будут продолжать путь. Не очень-то ему хотелось снова превращаться в неведомо какую тварь. Но Хорас, как оказалось, все предусмотрел.

– Я тут слегка приручил одну анталью, – ухмыляясь, сказал он. – Поди сюда, крошка!

Он поднял правую руку. Снизу медленно выплыло крылатое чудовище, в точности такое же, как то, что утащило Фирузу. Только морду его покрывала синевато светящаяся сетка, не позволяющая открыть пасть, и такой же сеткой были спутаны все шесть конечностей. Глаза горели яростью, из пасти текла слюна, и при одном взгляде на это страшилище и при мысли о том, что несчастная девушка побывала в подобных лапах, Овечкина замутило.

– Кое-чему я научился за время странствий, – продолжал Хорас, скаля зубы. – Экипаж подан. Садитесь, пожалуйста!

Первым, как всегда, на спину антальи юркнул Пэк, и вдвоем с Хорасом они помогли перебраться туда же сильно побледневшему Михаилу Анатольевичу.

– Мне-то ни к чему, – буркнул Ловчий, меряя взглядом злобное исчадие тьмы. – Но для страховки…

Он ловко перепрыгнул с площадки на спину чудовища, в ту же секунду Хорас снова ринулся вниз, в мрак провала, и анталья последовала за ним, как привязанная.

Летела она на удивление ровно, без толчков и рывков, и держаться на ней было совсем нетрудно. Хорас чуть замедлил полет и поравнялся со спутниками.

– С победителем говорить буду я, – предупредил он. – И что бы я ни говорил – молчите. Вы мои пленники, и я буду требовать украденную часть моей добычи, понятно? У меня в нашем мире недурная репутация, – он снова ухмыльнулся, – меня боятся. И если они еще не прознали, что меня может теперь разорвать на части любая здешняя козявка, девчонку мы отобьем. Правда, я думаю, что они уже знают. Слухи разносятся мгновенно…

Анталья яростно зашипела и изогнула шею, пытаясь дотянуться до Хораса, но он лишь расхохотался и ударил ее синим лучом, вырвавшимся из его правой ладони.

– Я же сказал, что научился кое-чему, тварь! И прежде чем меня разорвут на части, я успею покалечить немало народу!

Овечкин похолодел. До него только теперь стало доходить, что все обитатели мира голодных духов бессмертны и неуязвимы. И что с чудовищем, на котором они сейчас стремительно падали в бездну, можно было совладать только с помощью магии, но отнюдь не меча или даже огнестрельного оружия. Он вспомнил бой Маколея с Хорасом и поежился. Отступать было некуда.