мне через плечо туда, где за обменом репликами наблюдал Калдрис.

Он не стал вмешиваться, предоставив мне самой разбираться с Охотником.

Я не знала, что на меня нашло. Мысль о том, что я королевская особа, все еще возмущала меня. Но иногда, в спокойные минуты, когда на меня никто не смотрел, часть меня жаждала этого момента, когда весь мир увидит, кто я. Что-то коварное, что скрывалось внутри меня, ожидая подходящего момента, чтобы нанести удар.

Холт посмотрел на Калдриса, развернулся на каблуках и направился обратно к пещерам.

– Холт? – спросила я, заставив его остановиться.

Он повернулся, оглядываясь через плечо, но не отрывал взгляда от земли, стараясь не встречаться с моим пристальным взглядом.

– Постарайся запомнить, что от выполнения моих приказов тебя отделяет только одна смерть.

Он не сказал ни слова, повернулся лицом вперед и пошел в пещеры.

– Полегче, мин астерен, – усмехнулся Калдрис.

Он коснулся моего плеча, успокаивая бессмысленно бушующий во мне ад.

– Это твои чары защитили меня от непредсказуемых аспектов бытия в шкуре фейри? – спросила я, поворачиваясь к нему, чтобы пригвоздить его взглядом.

Эмоции били из меня ключом, оставляя меня с тревожным ощущением, что я больше не контролирую их. Они сломают меня, поглотят, разорвут на части изнутри и превратят в того, кем я была раньше.

– В некоторой степени, но не до уровня, который мог бы привести к сильным выплескам гнева, один из которых ты испытываешь сейчас. Фейри изменчивы, но не в этом смысле. Я подозреваю, что эти твои приступы больше связаны с тем, что наша связь пробудила в тебе нечто, что уже жило внутри тебя, – сказал он, и связь сжалась, как будто он скрыл от меня то, что он уже знал.

У меня возникло отчетливое ощущение, что если сильно постараться, то я обнаружу это знание, но, учитывая собственное поведение и реакции… Мне подумалось, что прямо сейчас я ничего не хочу знать.

И это казалось странным. Неправильным. Как будто я сама хотела остаться в неведении, когда дело касалось моего собственного происхождения и монстра, который скрывался внутри меня.

– Полагаю, ты не готов поделиться со мной своими мыслями по этому поводу? – спросила я, и мой взгляд смягчился, пока я его изучала.

В глазах у него светилось обожание. Подняв ладонь к моему лицу, он нежно взял меня за щеку, и у меня чуть не перехватило дыхание.

– А ты готова их услышать, детка? – спросил он, слегка приподняв бровь.

Он знал ответ, знал, какие мысли в смятении кружатся у меня в голове, пока я пыталась понять, почему мне хочется пребывать в намеренном неведении.

– Я никак не могу принять это решение, не зная, что это – то, что ты мне скажешь, – ответила я.

У Калдриса вырвался резкий смешок, и он, отпустив мою щеку, положил руку мне на талию. Он вел меня вперед, медленно подталкивая ко входу в пещеру, и я подчинилась, глубоко и прерывисто дыша.

Оказалось, что я могу чувствовать защитное прикрытие, чувствовать магию, которую Имельда использовала, чтобы уберечь туннели от назойливых глаз фейри. Это было похоже на щелчок, как будто лопнул канат, распавшись надвое, когда мы наконец перешагнули через него и вошли в защищенную сферу, которую она создала внутри. Шум леса снаружи стих, оставив у меня отчетливое впечатление, что мы попали в совершенно другой мир.

– Могу ли я предоставить хоть какую-нибудь информацию, которую ты бы сочла приемлемой? – спросил он, когда мы вошли в туннель пещеры.

Перед нами открылся коридор, ориентироваться в котором было легче, и скоро мы добрались до отверстия в полу с лазом внутрь, ведущим в дом Сопротивления.

Когда мы подошли к нему, кругом было так тихо, что наводило на мысль о затишье перед бурей и порождало страх. Но на этот раз это был не страх перед пещерными зверями, которые могут поджидать за углом, чтобы нанести удар.

На этот раз это был страх перед людьми, которые ждали внутри.

– Наверное, нет, – вздохнула я, останавливаясь, чтобы заглянуть в лаз, ведущий на базу. Лаз, который приведет меня к купели, где Кэлум трахнул меня на глазах у всех этих людей, а еще в нашу маленькую комнату, где мы вместе спали и я совершенно не подозревала, что впустила к себе в постель хищника.

– Члены Сопротивления уже разошлись по своим комнатам на ночь. Поэтому мы все можем спокойно пользоваться кухней и купелью. А потом уже будем разбираться с паникой и беспорядками, которые непременно наступят завтра, – сказал Калдрис, подталкивая меня вперед. – Так что пока не стоит переживать о разборках.

Я кивнула, опускаясь в лаз. Приземлившись на носки, присела, чтобы положить руку на камень. Калдрис последовал за мной, мы прошли по извилистому туннелю и наконец оказались в пещере, в которой обычно кипела жизнь.

В голове тенью вспыхнуло воспоминание. Над столом склонилась Имельда, ее белый глаз мерцает на фоне темной кожи, а во лбу светится белый полумесяц, сияя в тусклом свете.

Я резко повернулась в сторону, потому что мне показалось, что кто-то быстро прошел по туннелям, – миг, и голова с темными волосами и золотистой кожей исчезла в одном из туннелей. Нахмурившись, я повернулась к туннелю и уставилась в пустоту.

Но ничего не увидела. Хотя была готова поклясться…

Калдрис схватил меня за подбородок, с беспокойством глядя на меня. Я стряхнула его руку. В голове у меня плавали обрывки образов, будто я не могла отличить реальность от воспоминаний. Страдания и мучения моей семьи, которую я, сбежав, оставила на произвол судьбы, будут преследовать меня до самой смерти.

– Ты это видел? – спросила я, переводя потрясенный взгляд на свою половину.

Он тихо покачал головой и нахмурил от беспокойства брови. Словно чувствуя, как тени безумия скребутся по краям моего разума, он повел меня на кухню.

– Тебе надо поесть. Это поможет, – сказал он, но даже он должен был знать, что никого не переубедит этими словами.

Еда в моем случае навряд ли бы помогла – я не могла отличить прошлое от настоящего или от угрозы грядущего, зависшего за пределами досягаемости, как будто я могла за него ухватиться, стоит только протянуть руку.

Но я бы не стала.

23

Как я и ожидала, еда не помогла остановить игры, в которые, казалось, хотел играть мой рассудок, но и не повредила мне. Когда я наконец утолила голод, набив желудок только что приготовленным гуляшом и хлебом, я позволила Калдрису вывести меня из туннелей к горячему источнику, к купели, где он впервые прикоснулся ко мне и где, я нисколько не сомневалась, намеревался сделать это снова.

Сил убеждать себя, что я этого не хочу, у меня не было. Внутри меня всколыхнулось что-то дикое, желавшее искупаться в его запахе, но я постаралась отмахнуться от этой