– Катается в салон «Натали». Баня,массаж, а потом просто сидит в холле и пялится в телик. Ее старухи достали, воти убегает. Больше ничего интересного.

– А Макс?

Тина пожала плечами:

– Алябьево – работа – Алябьево, никакихзигзагов. Хочешь знать мое мнение?

– Ну?

– Он тоже ни при чем.

– Почему?

– Понимаешь, отец взял его в дело, но несовладельцем, а служащим, на окладе. Роман Миловидов, папин компаньон, помнишьего?..

Я кивнула.

– Так вот, пару раз еще до того, как папапогиб, я слышала, как он сердился: «Ваш Макс пустое место, от него большевреда, чем пользы». А отец отвечал: «Он мой родственник, ему нужно помочь,ничего, научится». Думаю, Роман сейчас Макса выкинет, ну не сразу, постепенновыживет. Он от смерти папы только проиграл.

Я посмотрела на Тину. Вот парадокс. Частенькоона поступает, как пятилетний ребенок, но иногда рассуждает, как сорокалетняяженщина.

– После смерти папы, – продолжалаТина, – Максу пришлось бы и из Алябьева уехать. Ефим его терпеть не мог,обзывал сосунком и спиногрызом, правда, Максик в долгу не оставался, всегда вответ заявлял: «А ты у нас просто газетный магнат! Извини, забыл, какой тираж улистка, который издаешь, двадцать экземпляров? Или тридцать?» Нет, Ефим, еслибы не погиб, вышвырнул бы Макса вон. Они друг друга ненавидели. Ефим не могпростить двоюродному брату, что его содержит папа. Знаешь, какие тут у насскандалы за обедом разыгрывались? Папа один раз их обоих выгнал! Чемоданы надорожку вышвырнул и орал так, что в холле стекло лопнуло. Правда, потом ихпростил. Папочка всегда так, сначала чуть не убьет, а затем подарок купит. Ефимс Максом с тех пор слегка присмирели, при посторонних не лаялись, но наединечуть не дрались! За день до папиной смерти я пошла в библиотеку, но не наверх,а вниз, в общую, ну где детективы и фантастика стоят, понимаешь?

Я кивнула.

– Вхожу, а там Макс трясет Ефима зашиворот и шипит: «Знаю, знаю, ты Джулю отравил».

– Кто такая Джуля? – удивилась я.

Тина вздохнула:

– Небось ты поняла, что Макс очень собаклюбит?

– Конечно, он вечно с мопсами возится.

– Вот-вот, а зимой принес щеночка,спаниеля, Джульку. Все ухаживал за ней, прямо обожал. Только Джуля умерла, аветеринар сказал, что собачка съела крысиную отраву. В подвале садовникразложил, к нам грызуны внезапно пришли. Макс жутко переживал и всегда считал,что это Ефим подстроил. Мой брат не любил животных.

– Но у вас же есть Чарли.

– Это папин лабрадор. Естественно, Ефимизображал, будто обожает его. Только на самом деле терпеть не мог.

– Это ты слишком!

– Вовсе нет! Он каждый раз, когда Чарлигладил, потом незаметно старался руки вытереть!

Я покачала головой. Да уж, человек, любящийживотное, ни за что не станет так делать. Владельцы животных запростообнимаются со своими питомцами и совершенно не испытывают брезгливости, когдаоказываются с ними в одной кровати. Правда, я вот уже несколько дней выпихиваюнаглых мопсов на диван, но только потому, что собачки имеют привычку «налипать»на меня своими жирненькими телами. На улице-то больше тридцати градусов жары!Попробуйте при такой температуре делить ложе с двумя живыми, «шерстяными»,совершенно раскаленными «грелками». У собак нормальная температура телаприближается к тридцати восьми. Нет, летом вытерпеть около себя мопсов нетникаких сил, но зимой они спят у меня под одеялом.

– Теперь понятно, что после смерти папы уМакса сразу заканчивается сладкая жизнь? – спросила Тина. – Ефим быего выжил…

– Но не успел, потому что умер, –закончила я.

Тина кивнула:

– Макс ведь не знал, что в доме окажетсябешеная Эми.

Я посмотрела в окно.

– Будь добра, Тина, вспомни, что тысказала маме, когда позвонила ей утром. И зачем это сделала, вы ведь хотелисохранить с Радой тайну.

Девочка судорожно вздохнула:

– Мне было так страшно, так плохо! Вот яи позвонила, но никаких подробностей ей не рассказывала. Просто заплакала иляпнула: «Мамочка, папу убили, насмерть».

– И это все?

Тина закивала головой:

– Больше ничего. Мы с Радой не хотели,чтобы кто-нибудь, кроме нас, знал правду.

И она снова разразилась горькими слезами.

Следующее утро началось с сюрприза. Зазавтраком неожиданно все оказались в сборе: дети, старухи, Кара и Макс. Сначаланарод мирно разливал по чашкам кофе, какао и чай, но потом Галина Михайловнарешила продемонстрировать педагогическую бдительность и заявила:

– Кирилл, немедленно положи назадкопченую колбасу.

– Почему? – безнадежно спросилмальчик.

Галина Михайловна мигом оседлала любимогоконька:

– Отвратительная еда. Это убитоеживотное.

– А вы, – нагло спросилаЛизавета, – едите прямо то, что бегает?

Я под столом быстро наступила девочке на ногу.

– Я вообще не употребляю ничегоподобного, – покраснела мать Кары, – и никому не советую. Никогда!Существуют хлеб, картошка, каши…

И тут вмешалась Роза Константиновна:

– Милая Галочка…

Я с сочувствием посмотрела на подростка.Сегодня Кирюшка оделся в джинсовый комбинезон с бесчисленным количествомкарманов. На улице чуть похолодало, и мальчик решил пофорсить перед девицами.Сейчас ему достанется от хищных гарпий по полной программе. Одна станет читатьлекцию о вкусной и здоровой пище, другая примется давать указания по поводуодежды.

Но Роза Константиновна повела себя неожиданно.

– Милая Галочка, мы живем в странедемократии, слава богу, страшное коммунистическое прошлое, когда все должныбыли одинаково питаться и одеваться, ушло в прошлое. Вам, моя дорогая, учитываявозраст, и в самом деле, пожалуй, не стоит вкушать мясное, жирное и сдобное.Впрочем, носить мини-юбки и кожаные штаны тоже не советую. Но Кирюша находитсяна том счастливом отрезке жизни, когда никаких запретов нет. Нравится емубегать в жарких штанах из корабельной парусины, да бога ради. Желает лакомитьсяколбаской? Кушай на здоровье, мой ангел, и никого не слушай! Еще успеешьнахлебаться геркулеса на воде, это лакомство от тебя не убежит!