— Что это было? — спрашивает Мак, пока я наблюдаю, как она летящей походкой входит в служебное помещение.

— Где? То, что меня проигнорировала официантка?

— Да нет.

— А, то, что она чуть не станцевала стриптиз у тебя на коленях? — небрежно спрашиваю я. — Только не говори, что не обратил внимания.

— Я думал, она просто пытается быть дружелюбной, — немного смущенно отвечает он.

— Да, это было очень мило, — смеюсь я. — Но невидимкой мне быть не понравилось, если ты об этом.

— Если честно, то я хотел знать, часто ли тебе задают подобные вопросы насчет имени? Оно ведь и вправду очень необычное.

Горацио уже тихонько похрапывает, устроившись у меня на ногах под столом. Его дыхание такое теплое и приятное, что я боюсь пошевелиться.

— А, ты об этом, — смущаюсь я. — Извини. Да, имя действительно редкое, так что такие вопросы я слышу довольно часто.

— И все же: почему тебя назвали Коко? — спрашивает он. — Или это тоже секретная информация?

В его глазах загорается любопытство, и он подается ко мне ближе. Я буквально физически ощущаю, как за нами наблюдает та официантка.

— Нет, конечно, — говорю я. — Мама назвала меня так, потому что очень любила Коко Шанель и Францию. Все очень просто, как видишь.

— Коко. Прекрасное имя.

— Спасибо, но мне иногда так не кажется, — признаюсь я.

— Почему? — Он наливает стакан воды со льдом сначала мне, потом — себе.

— Меня из-за него частенько дразнили — как ты понимаешь, в ирландской глуши не так много девочек по имени Коко. Да оно мне и не подходит вовсе…

— В каком смысле?

— Знаешь, когда люди слышат имя Коко, они тут же представляют себе девушку шикарную и утонченную. А я под это определение явно не подхожу. — Я снова заглядываю через окошко в основной зал и вижу, что, как и ожидалось, та официантка продолжает пялиться в нашу сторону, опершись на барную стойку.

— Как сказала эта девушка, — сухо добавляю я, — мое имя звучит для всех «неожиданно».

Судя по выражению его лица, Мак даже не понял, как сильно задела меня эта официантка. Он делает глоток воды и спрашивает:

— Ты слишком строга к себе, не находишь?

— Нет, просто реально смотрю на вещи.

Вдруг из ниоткуда появляется наша знакомая: ставя на стол корзинку с луковыми кольцами, она окидывает меня презрительным взглядом. Затем она, будто по мановению волшебной палочки, меняется в лице и мило улыбается Маку.

— Я принесла воды для Горацио, — мурлычет она, ставя к его ногам небольшую мисочку и снова выставляя напоказ свои формы. — Подумала, что ему тоже может захотеться пить.

— Спасибо вам большое, — несколько напряженно отвечает Мак.

— Что вы, мне это только в радость, — воркует она. — Если вам еще что-нибудь понадобится, сразу зовите.

Она долго, пронзительно смотрит на него и уплывает обратно к барной стойке, на этот раз — еще медленнее и еще изящнее. Должно быть, девушка пересмотрела видеоклипов Бейонсе[27] — если она будет продолжать в том же духе, ее бедра могут и не выдержать такой встряски.

— Видишь? — спрашиваю я, откусывая кусочек лукового кольца. Даже не помню, когда в последний раз ела такую вкуснятину — здесь потрясающе готовят.

— Что?

— Она с тобой заигрывает.

— Но я-то с ней — нет, — отвечает Мак, и меня охватывает странное волнение от того, как он на меня смотрит.

— Здесь очень красиво, — говорю я, обмакивая еще одно луковое колечко в чесночный соус.

— Да, очень. Есть и в нашей стране живописные места. Не понимаю, зачем люди ездят невесть куда.

— Я тоже. Я вообще по натуре большая домоседка.

— Я такой же, — улыбается он.

— Правда? Не думала, что где-то остались еще такие люди.

— Почему так?

— А вот так… — Я отлично помню, как все вокруг твердили мне, что зря я не хочу ехать в Новую Зеландию.

— Что-то ты темнишь, за этими словами явно кроется какая-то история. — Он аккуратно вытирает рот салфеткой. — Рассказывай.

Горацио коротко всхрапывает и сильнее жмется к моим ногам. Я делаю глубокий вдох.

— Ладно, расскажу. Мой парень переехал в Новую Зеландию. Точнее, мой бывший парень.

— Понятно… А бывшим он стал из-за своего переезда или наоборот — уехал из-за того, что вы расстались?

— Сложный вопрос.

— Обычно выбирают первый вариант, — криво усмехается он. — Но ты продолжай.

— Он, конечно, звал меня с собой…

— А ты не захотела с ним ехать?

— Нет.

— Почему? Не любишь Новую Зеландию?

— Уверена, это прекрасная страна, но мне нравится жить здесь. И я не хочу ничего менять.

— А ты не думала поехать с ним, дать ему шанс?

— Если честно, даже не рассматривала такую возможность.

— Это из-за бабушки? Я заметил, вы с ней очень близки.

— Нет, она сама уговаривала меня ехать с ним — говорит, я с ума сошла. То же самое мне твердит и моя подруга Кэт.

— Но ты их слушать не хочешь?

— Мне нравится моя жизнь. Кроме того, не думаю, что у нас с Томом было что-то по-настоящему серьезное.

— Правда? — изумленно поднимает брови он.

— Да. То есть он отличный парень, очень милый, но… Знаешь, чего-то нам с ним не хватало. Иногда я думаю, что мы больше походили на брата с сестрой, чем на пару.

— Хм… Плохо.

Я смеюсь:

— Да уж, хорошего мало.

Нас с Томом с самого начала не слишком-то влекло друг к другу. Не было никакой страсти, никакого желания. Он тоже это понимал, руку даю на отсечение, хотя никогда ни на что не жаловался. Любопытно, чувствует ли он сейчас нечто подобное со своей новой девушкой. Надеюсь, у них все будет иначе.

— Если я правильно все понимаю, — хмурится Мак, — несмотря на сильнейшее давление со стороны друзей и семьи, настойчиво отправляющих тебя «за бугор», как сейчас говорят, ты все же выстояла?

— Да, получается, что так.

Все действительно подталкивали меня к такому решению — и благодаря этому я наконец и расправила крылья.

— Ясно. Ты либо упряма как осел, либо настоящая курочка-наседка.

Я снова заливаюсь смехом, не зная, удивляться мне или обижаться на такие его слова.

— А как насчет недолгих зарубежных поездок? — продолжает он.

Я снова смеюсь в ответ:

— Мне они очень даже нравятся.