знаком Огня Афуа развела маленький костер. С символом Солнца пришлось повозиться. В итоге им удалось привязать к ветке куста небольшое зеркальце, найденное в заплечном мешке Ифе, под таким углом, чтобы отраженный луч точно попадал на изображение Солнца.

Как только были задействованы все знаки, земля у них под ногами дрогнула и в коре дерева обозначилась большая, украшенная резьбой дверь. В ней имелось треугольное углубление. Дрожащими пальцами Карина сняла с шеи ключ и поместила его в выемку.

Раздался долгий скрип древней древесины, и дверь отворилась внутрь, открыв лестницу из скрученных ветвей.

Из полумрака, царившего на входе в Доро-Лекке, выпорхнула белая бабочка – символ Великой Матери.

Все четверо проводили ее глазами, но никто не произнес ни слова. Из глубины дерева поднимался мощный поток магии. Он сливался с их личной магией и звал их спуститься в древний город завенджи.

Карина первая направилась в затерянный город их предков, и ей показалось, что ее подтолкнул в спину порыв ветра. Когда они все вошли в дерево, дверь закрылась и на его коре быстро изгладились ее следы.

Карина любила Зиран. Трудно было не любить этот красивый, величественный город. Но даже в те далекие дни, когда ее семья была в полном составе, а будущее безоблачным, она в глубине души знала, что не совсем вписывается в этот оплот цивилизации. Она изо всех сил старалась быть идеальной принцессой, отвечавшей ожиданиям окружающих, но какая-то ее часть всегда была слишком дикой, слишком неуправляемой даже для самых близких родственников и для тех, кто искренне ее любил.

Но здесь все казалось иным. Это был мир первобытной энергии, которая не оправдывала своего существования, а просто была. Доро-Лекке не противостоял лесу, как любой другой город, – он гармонично уживался с ним. Его здания не были построены из дерева – они были образованы живыми деревьями-гигантами: переплетающиеся, тянущиеся в разных направлениях корни формировали стены и крыши, лестницы и переходы.

В колоннах золотого света, падавшего из круглых отверстий в далеком потолке пещеры, сотканном опять же из переплетенных древесных корней, плясали пылинки. Еще одним источником света в этом огромном подземном пространстве были флуоресцирующие водоросли, плававшие в водных потоках, заменявших в этом городе улицы. У стен стояли статуи, державшие в руках разные предметы и подношения, к которым никто не притрагивался тысячу лет.

И все здесь пронизывала магия. Где-то она была мягкой, словно мох, а где-то – твердой, словно камень. Она звала Карину вперед и шептала ей на ухо слова приветствия.

– Это… – Каракал не нашел подходящих слов. Остальные молчали.

Карина почувствовала легкое дуновение ветра и повернула голову в сторону туннеля, освещенного золотым светом. Забыв обо всем на свете, она бросилась к нему.

По мере того как она углублялась в туннель, магические голоса становились все громче. Их шепот состоял не из слов человеческого языка – в нем звучали молнии, водопады, вулканы, ураганные ветра. Голос магии побуждал ее двигаться дальше, спешить, никого и ничего не ждать.

– Карина, подожди! Кажется, тут что-то не так! – воскликнула Афуа, но Карина не остановилась ни на мгновение. В голове начала пульсировать боль – таким сильным стало воздействие Убежища, которое пыталось показать ей всю магию, собранную в этом месте. Перед ее глазами заплясали цветные пятна, поле зрения сузилось. О, только не мигрень, только не сейчас, когда она так близко…

– Карина!

Каракал обхватил ее сзади за талию, из-за резкой остановки они с ним чуть не упали. Она забилась у него в руках, но Афуа, выйдя немного вперед, указала ей на тропу, по которой она бежала. В трех шагах от них тропа обрывалась в пропасть шириной не меньше тридцати шагов. Если бы бывший Страж не схватил Карину, она угодила бы прямо в нее и даже не заметила бы.

Свободной рукой Каракал подобрал камень и бросил его вниз. Он долго дожидался стука камня о дно пропасти, но его так и не последовало. Каракал присвистнул.

– Ничего себе. Это место явно как-то плохо действует тебе на мозги. Давай посидим и подумаем… ой!

Карина укусила Каракала за руку, которой он ее держал, и вывернулась из его хватки. Она сделала это не думая – в ее разуме не осталось ничего, кроме жгучего желания бежать навстречу произносящим ее имя голосам.

Никто из трех ее друзей не успел ее снова поймать – она призвала на помощь всю доступную ей магию, рванула вперед и прыгнула.

Поддерживаемая мощным порывом ветра, она высоко взлетела и издала торжествующий вопль: это был практически полет. Но она недооценила ширины пропасти – преодолев две трети бездонного провала, она стала падать. В ушах ее завыл ветер. Карина с яростью отчаяния вызвала поток воздуха, подтолкнувший ее в спину. Быстро снижаясь, она пролетела остаток дистанции и жестко врезалась в стену пропасти гораздо ниже ее края. Она заскользила по обрыву вниз, но все же ей удалось зацепиться пальцами за выступ.

– Ну или можем во такое учудить! – крикнул Каракал приглушенным из-за расстояния голосом. Карина оросила камень кровью из разбитых пальцев. Они нестерпимо болели, ей пришлось прижаться к скале и, найдя опору для ног, перевести дух.

Но голоса не утихали, от них невозможно было отвлечься ни на секунду. Карина потянулась вверх и схватилась за камень повыше. Он сидел крепко, она подтянулась и схватилась за следующий, затем за следующий. Она использовала слишком много магии в прыжке через пропасть, и сейчас в ее распоряжении не было ничего, кроме собственных стремительно истощающихся сил. Дюйм за дюймом она, морщась от боли, ползла вверх по отвесной стене. Ее друзья кричали, что они пойдут в обход, поищут другой путь, но она не могла им ответить: если бы она хотя бы на мгновение отвлеклась от скалы, то наверняка потеряла бы опору и полетела вниз, к смерти.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем дрожащая Карина выползла на край обрыва. Пот тек с нее ручьем, все руки были в крови, но она не могла остановиться. Тяжело опираясь на стену причудливо переплетенных корней, она пошла по туннелю дальше и наконец вышла в круглый зал, который видела во сне Малика.

В середине далекого куполообразного потолка подземного зала находилось широкое отверстие, в которое заглядывала уже взошедшая луна. Вдоль ее стены, по окружности, располагались статуи семи божеств-покровителей, они изображали семь великих мифов о сотворении вселенной. Среди них была Гьята, забрасывающая солнце на небо, чтобы спасти его от клубящейся тьмы. Среди них был ее собственный покровитель Сантрофи, взмахами