в саду ее силы быстро росли. Царица даже подумывала о том, чтобы назначить ей наставника по магии – неофициально, естественно, и сохраняя ее способности в тайне от всех. Это все закончилось… вы знаете когда.

– Разве мало людей, от которых хорошо пахнет? Это недостаточная причина для того, чтобы сходить по кому-то с ума, – скривился Фарид.

– Ну, я по крайней мере надеюсь, что от него хорошо пахнет, иначе вряд ли она стала бы с ним целоваться.

Фарид резко остановился.

– Что?

– На днях я увидела, как она с ним целовалась, и она обещала целый месяц отдавать мне свой десерт, лишь бы я никому не сказала об этом, даже тебе. – Карина не смотрела на Фарида и поэтому не видела, что каждое ее слово было для него как удар кинжалом.

Он не хотел в это верить, но какой смысл Карине лгать? Как Ханане могла так с ним поступить?

Потому что, хотя Фариду и было всего семнадцать, он твердо знал, что Ханане – подруга его сердца и его родственная душа. Каждый вечер перед сном он представлял себе ее лицо – и просыпался тоже с мыслями о ней. Когда он, задыхаясь от волнения, рассказал ей о том, что он улраджи по крови, она даже не подумала изменить к нему отношение. В этом была вся Ханане – добрая, любящая, светлая.

Он провел столько ночей в мечтах о поцелуе с ней, о нежном объятии – а этот скучный, глупый принц просто приехал и взял то, что по праву принадлежало ему.

– Он ее недостоин, – процедил он.

– Если это тебя так волнует, почему ты ничего не предпримешь? – сказала Карина.

Фарид вспомнил, что принц повсюду носил с собой парадный кинжал. Прекрасная вещь – рукоять инкрустирована мелкими ракушками с побережья Дакенди. Этот кинжал смотрелся бы еще лучше, если бы торчал из груди владельца.

Тогда принц понял бы, что того, что тебе не принадлежит, трогать не надо.

Но этот вариант слишком прост и повлечет за собой неприятные последствия. В голове Фарида сформировался план получше. Оставив маленькую принцессу играться с магией, он вышел из спальни и отправился к зелейщику.

Проходили дни, и среди придворных, которые видели, сколько времени Ханане проводит с принцем, все шире расползались слухи о будущей помолвке. Все это время Фарид оставался улыбающимся, спокойным, приятным в общении юношей, каким и следует быть подопечному царицы и товарищу по играм ее дочерей.

И он дождался подходящей возможности. У царицы выдался редкий свободный вечер, она проводила его с детьми, мужем и принцем. Хотя Фарид в глубине души не считал царицу и царя своими родителями – даже приемными, – за годы жизни под их опекой он узнал их достаточно хорошо, чтобы видеть: им нравится Хаким. Если бы он сделал официальное предложение Ханане, они бы ему не отказали.

В какой-то момент принц изрек какую-то дурацкую шутку, и Ханане рассмеялась своим чарующим, лучистым смехом. Хаким озорно улыбнулся Фариду, и он вежливо улыбнулся в ответ.

А затем Фарид согнулся и опустошил желудок прямо на стол.

Осматривавшие его лекари пришли к заключению, что его отравили, и следующие дни были посвящены поиску отравителя – того, кто посмел причинить вред подопечному султанши прямо во дворце.

Поиски завершились находкой склянки с токсином, добытым из уха слона, в личных вещах принца Хакима – именно там, где Фарид ее и оставил.

Царица была в ярости и не стала медлить с расправой: несмотря на то, что Хаким утверждал, что он невиновен, его выпороли и выслали из Зирана. Кроме того, она прекратила всякие торговые отношения с его маленьким островом. Фарид почувствовал легкий укол вины, когда узнал, что без зиранских продовольственных товаров острову Хакима грозил голод.

Однако от чувства вины не осталось и следа, когда Ханане, пришедшая навестить его в больнице, с плачем бросилась на его постель.

– Фарид, прости меня! Поверить не могу, что Хаким мог такое сделать! – всхлипывала она, а он нежно вытирал ей слезы, и сердце его сладко сжималось, несмотря на вызванную ядом лихорадку. Он бы и десять раз подряд себя отравил, если бы благодаря этому к нему вернулась Ханане.

– Ты не могла знать, – сказал он. – Ты видишь в людях только лучшее. Именно поэтому…

Слова замерли у него на языке. Принц Хаким уже не представлял угрозы, но Фарид не мог признаться ей в своих чувствах – он должен вначале обставить дело так, что больше никто и никогда не отберет ее у него.

– Именно поэтому я всегда буду рядом и буду защищать тебя, – закончил он. Ханане положила голову ему на грудь, и Фарид задался вопросом, можно ли умереть от внезапного счастья.

– Что бы я без тебя делала! – пробормотала она. Он провел пальцем по ее щеке и самодовольно подумал о бедненьком принце Хакиме, который вместо жены привезет домой позор и голод.

– Надеюсь, тебе никогда не придется это узнать.

24. Карина

На следующий день Малик к ней не пришел.

Карина убедила себя, что ее это не беспокоит. В конце концов, сколько ночей она провела с теми, кто к утру исчезал и с кем она больше никогда не разговаривала? Ну и что, что благодаря ему она почувствовала на какое-то время, что имеет ценность сама по себе, а не потому что владеет магией или принадлежит к царскому роду?

Но он не пришел к ней и через день, и через два. Несмотря на все здравые доводы, которые приходили ей в голову, Карина забеспокоилась. Она даже попробовала позвать его, но он не откликался. Она знала, что он жив – она бы почувствовала его смерть, – так что, скорее всего, он просто не желал ей ответить.

«Хорошо. Пусть делает вид, что той ночи никогда не было. Посмотрим, кому из нас больше все равно», – подумала Карина.

Уже больше недели их четверка шла через пустыню Оджубай. Благодаря жителям города воров их заплечные мешки были под завязку набиты провизией. Ключ от Убежища висел у Карины на шее на кожаном шнурке, украшенном бусинами. Он упрямо указывал на северо-запад, и они, не отклоняясь, шли в этом направлении. Со временем песчаные дюны сменились плоской степью, затем местностью, покрытой кустарником. Такое изменение пейзажа позволяло предполагать, что они приближались к границам Эшры и Арквази.

Но изменялся не только пейзаж – Карина прямо-таки ощущала, что они все ближе к Доро-Лекке. Магия витала в воздухе, и все четверо чувствовали ее притяжение. Это,