есть мир невидимый, лучи из которого своими отблесками доходят и до представителей беспристрастной науки. Вера открывает перед нами мир духовный, мир вечный, отвечая запросам нашей мысли…» Если верить авторам подобных рассуждений, то оказывается, что религия по существу не противоречит науке, каждая из них занимается своим делом, но при этом религиозная вера обладает истинным, абсолютным знанием, а научная мысль — лишь весьма приблизительным, относительным и малозначащим.

Папа Пий XII у телескопа.

Все награды, утверждает митрополит Николай, в том числе и от изучения наук, это земные награды, и остаются они в этом мире (который, согласно учению религии, преходящ и ничтожен по сравнению с вечным потусторонним миром). «Наш разум ограничен, он не может привести нас к царству божию». Эта ограниченность якобы сказывается и в земных делах. Так, «медицинская наука придумывает все новые и новые способы лечения телесных болезней (такой факт все-таки не отрицается! — Ред.), но наука никогда не сможет придумать средств для лечения болезней человеческого духа». Подобные средства предоставляет-де только религия, как и вообще только «слово божие дает ответ на все запросы нашего духа», обеспечивает «величайшее духовное наслаждение и полное удовлетворение духовной жажды». Таким образом, научное знание не отвергается открыто и прямо, «в лоб», а даже «признается», но как нечто совершенно второстепенное для человека и его интеллектуальной жизни, как нечто пасующее перед религиозной верой и откровением.

Баптистский вариант теории «двойственной истины»

Подобные же взгляды развивают у нас и баптистские проповедники. У человека, говорят они, есть дух, душа и тело. Дух представляет собой центр богопознания, здесь обитает сам «всевышний». Душа — это центр самопознания, поскольку в ней присутствует наше собственное «я». Наконец, тело, к которому относится все чувственное, служит центром миропознания (включая сюда науку). Нетрудно заметить, что изложенная схема является по сути своей одним из вариантов теории «двойственной истины» в ее религиозном истолковании. Вопросам веры отводится свое место, вопросам науки — свое, причем научному знанию по занимаемому им положению приписывается более чем скромная роль.

Но сказанным дело не ограничивается. Баптистские «теоретики» уверяют, что если деятель науки выступает против религии, то, значит, душа этого ученого склонилась к греховному телу, дух у него спит, и он вообще не в состоянии судить о вопросах богословия, ибо «человеческим умом не постигнуть познания истин божиих» и «в деле божием бедный ум всегда идет позади, а впереди — вера и любовь». Вера оказывается неизмеримо выше разума, и именно слепая религиозная вера. Как дети верят обещаниям родителей, поучают баптистские проповедники, так просто должны мы верить в обетования отца небесного. А в одном из баптистских гимнов поется:

«Быть мудрым не стремлюся, хочу лишь знать одно:

Распятого Иисуса и больше ничего».

Идеологи баптизма, подобно всем другим защитникам религии, приветствуют тех ученых капиталистического мира, которые пытаются соединять молельню с лабораторией, отстаивают и «обосновывают» религиозные идеи. У таких естествоиспытателей душа-де поднимается до высот духа и потому они уже могут изучать божьи дела. Однако и этим ученым баптистские проповедники, как говорится, не дают развернуться. Ведь, согласно религиозным взглядам (и баптистов в частности), перспектива полного познания бога открывается лишь на том свете. Следовательно, даже ученые, играющие на руку защитникам религии, не идут ни в какое сравнение со слепо верующим человеком, который может быть совсем неграмотным, но познает верою больше, чем образованный грамотей умом!

После знакомства с истинным отношением современного баптизма к научному знанию становится ясной подлинная цена красивых фраз и цветистых заявлений о том, что, мол, баптисты «любят, ценят и гордятся достижениями науки и техники в Советском Союзе», что «в наш век раскрытия глубочайших тайн природы, баснословной энергии расщепления атома и приближающихся к космическим скоростей движения, в век, когда искусные руки хирурга вторгаются в полости сердца… преклоняешься перед мощью человеческого ума». Такого рода высказывания — это официальный фрак или смокинг, изредка надеваемый в подобающих случаях, когда требуется сделать несколько реверансов науке. А рабочая одежда и сама «работа» выглядят совсем иначе.

Пастор демонстрирует автомат в методистской церкви Нью-Йорка.

Во всех баптистских изданиях, вышедших в нашей стране за последние годы, в изобилии встречаются мысли о том, будто наука «не плод божественной любви, а лишь дело человеческой гордости, тщеславия, самолюбия», будто верующему не следует идти по пути научного знания, ибо его ожидают там только муки и разлад души. Больше того. Баптистские «теоретики» утверждают, что научная мысль — это идол, мешающий принятию Христа, и что потому люди должны «быть нищими духом, пустыми, чтоб всегда вмещать его!» И подобные откровенно антинаучные призывы выдаются идеологами баптизма за борьбу… разума против невежества! Под невежеством, конечно, понимается нежелание верить в бога. Но отсюда вытекает, что ученые-атеисты (составляющие большинство в научных кругах) лишены разума и мудрости, а вот баптистские проповедники олицетворяют собой высшие достижения человеческого духа и передовой культуры. Дальше, как говорится, ехать уже некуда!

На чьей стороне истина?

Разумеется, все попытки богословов ограничить научное знание, чтобы освободить место религиозной вере, совершенно несостоятельны и бесперспективны. Тем более обречены на неудачу старания возвысить религию и подчинить ей науку. Разбор аргументации богословов не оставляет камня на камне от их измышлений. Это относится и к современным «теоретическим» рассуждениям о «двойственности истины» и ко всем высказываниям по поводу взаимоотношений веры и разума.

Прежде всего, вся история общества и весь его опыт свидетельствуют о том, что нет никакой «двойственной», «тройственной» и тому подобной истины. Ведь истина — это правильное отражение в человеческой голове фактов, событий, процессов, закономерностей окружающего мира, не зависящего в своем бытии от людей. Содержание наших знаний о природе, обществе и о нас самих объективно, то есть определяется не человеком по его произволу, а самой сущностью исследуемых явлений. Поскольку же каждый предмет или процесс имеет только одну сущность, характеризующую его, нелепо искать несколько истин при изучении какой угодно проблемы. Нельзя, например, считать одинаково истинным и тезис о естественном происхождении Солнца (Земли, жизни, человека и т. д.) и положение о сотворении дневного светила (нашей планеты и т. д.) богом, ибо одно исключает другое. Если мы стоим на позициях естественного возникновения вещей и явлений, то оказывается абсолютно ненужной и вредной мысль о божественном, чудесном их созидании. Если же мы признаем это последнее, то тогда надо отвергнуть обычное течение событий во Вселенной, отражаемое