Наутро, когда Спархок проснулся, в Сарне шел снег, густой иобильный, и крупные снежинки кружились и плясали на сильном ветру, который дулс Атанских гор. Спархок с кислым видом поглядел в окно своей комнаты в атанскихказармах, оделся и отправился искать остальных.

Он нашел Итайна в комнате совета – тот сидел у печи,просматривая лежавшую на коленях стопку документов.

– Что-нибудь важное? – спросил, входя, Спархок.

– Не думаю, – отозвался Итайн и, скорчив гримасу,отложил документы. – Минувшей весной, до того, как Оскайн сдернулменя с насиженного места и отправил в Кинезгу, я вел в университете курс подипломатическим отношениям и сдуру произнес роковые слова: «Напишите письменнуюработу». Теперь мне предстоит копаться в груде письменного хлама. – Онсодрогнулся.

– Что, так плохо?

– Ужасно. Студентам вообще надо бы запретитьприкасаться к перу. Я уже ознакомился с пятнадцатью разными версиями моейсобственной лекции, да еще изложенными дурной и полуграмотной прозой.

– Где Вэнион?

– Осматривает раненых. Ты сегодня еще не видел Афраэли?

Спархок покачал головой.

– Она может быть где угодно.

– Неужели она и вправду перенесла тебя сюда из Диргисапо воздуху?

– О да – а до того в Диргис из Бересы. Впечатлениенеобыкновенное, и всякий раз путешествие начинается одним и тем жеспором. – Итайн вопросительно посмотрел на него. – Перед полетом онадолжна принимать свой настоящий облик.

– Слепящий свет, туманный ореол и все такое прочее?

– Ничего подобного. Она обычно выглядит как маленькаядевочка, но это лишь уловка. На самом деле она – молодая красивая женщина.

– И о чем же ты с ней споришь?

– Должна ли она одеваться. Боги явно не нуждаются водежде, а понятие скромности до сих пор остается для них загадкой. Поэтому еенастоящий облик может привести в смущение кого угодно.

– Воображаю.

Распахнулась дверь, и вошел Вэнион, отряхивая с плаща хлопьяснега.

– Как твои люди? – спросил Спархок.

– Плохо, – ответил магистр. – Жаль, что мыничего не знали о солдатах Клааля до того, как сшиблись с ними лицом к лицу. Ябессмысленно потерял в этой стычке множество славных рыцарей. Если б я был всостоянии мыслить здраво, то заподозрил бы неладное еще в тот момент, когда онине бросились преследовать нас после того, как отбили нашу атаку.

– Долго длился этот бой?

– Я бы сказал, что несколько часов, но на самом деле –не больше десяти минут.

– Когда доберешься до Самара, поговори с Крингом иТикуме. Нам надо выяснить, как долго могут продержаться эти существа в нашемвоздухе, прежде чем начнут терять сознание.

Вэнион кивнул.

Заняться им было нечем, и унылое утро тянулось бесконечно.

Незадолго до полудня из снежной крутящейся пелены легкимбегом появилась Бетуана, одетая в облегающие штаны и куртку из шкуры выдры. Вее почти нечеловеческой выносливости было что-то пугающее. Она почти незапыхалась и ничуть не покраснела от бега, когда вошла в комнату, где ждали ееостальные.

– Бодрящая погода, – рассеянно заметила она,сдирая с себя куртку. Затем она взяла двумя пальцами длинную прядь своихчерных, как ночь, сырых от снега волос, и критически оглядела ее. –Найдется у кого-нибудь гребень?

Все так и подпрыгнули от оглушительного рева фанфар,донесшегося из дальнего конца комнаты. Разом обернувшись, они увиделиБогиню-Дитя. Окруженная светящимся ореолом, она величественно восседала впустоте и мило улыбалась Спархоку.

– Ты имел в виду нечто подобное? – осведомиласьона.

Спархок возвел глаза к небу.

– Почему я?! – простонал он и перевел взгляд насмеющееся личико Богини. – Сдаюсь, Афраэль. Ты победила.

– Конечно. Я всегда побеждаю. – Она мягкоопустилась на пол, и светящийся ореол погас. – Поди сюда, Бетуана. Япричешу тебя. – Афраэль протянула руки, и в них из пустоты возниклигребень и щетка.

Королева атанов подошла к ней и села в кресло.

– Что же он сказал? – спросила Афраэль, медленнопроводя гребнем по мокрым насквозь волосам Бетуаны.

– Вначале он говорил «нет», – отвечалакоролева, – и во второй, и в третий раз тоже «нет». Насколько мнепомнится, он начал уступать примерно на двенадцатый раз.

– Я так и знала, что это сработает, – усмехнуласьАфраэль.

– Мы что-нибудь пропустили? – осведомился Вэнион.

– Атаны нечасто обращаются к своему Богу, а потому онобязан откликаться на каждую их молитву. Он, по всей видимости, был занят каким-нибудьважным делом, и всякий раз, когда Бетуана обращалась к нему, он был вынужденотвлекаться и выяснять, что ей нужно.

– Я была очень вежлива, – улыбнуласьБетуана, – однако продолжала просить. Он очень боится тебя, Божественная.

– Знаю, – Афраэль отложила гребень и взялась защетку. – Он считает, что я хочу украсть его душу или что-нибудь еще. Он иблизко ко мне не подойдет.

– Я сказала, что буду призывать к нему, покуда неполучу разрешения, – продолжала Бетуана, – и в конце концов онсдался.

– Так всегда и бывает, – пожала плечамиАфраэль. – Проси не переставая – и получишь все, что пожелаешь.

– Божественная, – сказал Спархок, – этоназывается «клянчить».

– Спархок, ты хочешь слушать фанфары неделю кряду?

– Э-э… нет, спасибо. Как мило, что ты спросила об этом.

– Он определенно дал разрешение? – спросилаАфраэль у Бетуаны.

Королева атанов улыбнулась.

– Весьма определенно. Вот его слова: «Скажи ей – пускайделает что хочет! Только оставь меня в покое!» – Отлично. Тогда я возьмуЭнгессу на остров. – Афраэль задумчиво поджала губы. – Тебе бы стоилопослать гонца к мужу. Расскажи ему о солдатах Клааля. Я хорошо знаю твоегосупруга, так что прикажи ему не атаковать их. Никогда не встречала человека,который был бы так неспособен к отступлению.

– Я постараюсь объяснить ему, – отозвалась Бетуанас некоторым сомнением.