Потом Мартин передал в эфир несколько предложений.

Намного севернее, на окраинах Эль-Кувейта, внимание молодого иракского техника привлек мерцающий сигнал на приборном щите. Щит был установлен в реквизированной квартире на верхнем этаже жилого здания. Один из радиолокаторов зарегистрировал передачу и теперь автоматически следил за источником радиоволн.

– Капитан! – возбужденно крикнул техник.

К приборному щиту подошел офицер отдела радиоразведки службы Хассана Рахмани. Сигнал все еще мерцал, и техник осторожно крутил регулятор, точнее оценивая радиопеленг.

– Кто-то только что вышел в эфир.

– Где?

– В пустыне, господин капитан.

Техник, надев наушники, старался уловить смысл радиопередачи, одновременно фиксируя направление на ее источник.

– Передача зашифрована, господин капитан.

– Точно, это он. Шеф был прав. Какой радиопеленг?

Капитан уже протянул руку к телефонной трубке, чтобы объявить тревогу в двух других бригадах, дежуривших в фургонах возле Эль-Джафры и на побережье, рядом с госпиталем «Аль-Адан».

– Компасный пеленг 202 градуса.

Двести два градуса означало юго-западное направление, где вплоть до самой границы с Саудовской Аравией не было ничего, кроме песков.

– Частота? – отрывисто спросил капитан.

Техник сообщил редко использующуюся частоту в длинноволновом диапазоне. Тем временем уже отозвалась бригада из Эль-Джахры.

– Лейтенант, – бросил капитан через плечо, – свяжитесь с базой ВВС Ахмади. Скажите, чтобы поднимали в воздух вертолет, мы засекли цель.

В пустыне Мартин закончил передачу и перешел на прием. Ответ из Эр-Рияда оказался совсем не таким, какой он ожидал. Мартин был в эфире только пятнадцать секунд.

– Скалистые горы – Черному медведю. Возвращайтесь в пещеру. Повторяю, срочно возвращайтесь в пещеру. Передачу закончил, связь прерываю.

Иракский капитан сообщил частоту двум другим бригадам. В Эль-Джахре и возле госпиталя техники настраивали на эту частоту свои пеленгаторы, и над их головами медленно качались из стороны в сторону четырехфутовые параболические антенны. Одна из них прочесывала территорию от иракской границы на севере до саудовской на юге, другая прощупывала эфир от побережья на востоке до иракской пустыни на западе.

Три радиопеленгатора могли определить положение цели и расстояние до нее с точностью до ста ярдов. После этого оставалось лишь передать полученные данные десяти солдатам, сидевшим в ожидании на борту вертолета «хайнд».

– Еще передает? – спросил капитан.

Техник не сводил взгляда с круглого экрана, по окружности размеченного делениями компасного румба. Центр круга соответствовал положению наблюдателя. Еще несколько секунд назад на экране блестела яркая линия, идущая от центра круга к пеленгу двести два. Теперь экран был пуст. Линия появится снова лишь тогда, когда заработает таинственный передатчик.

– Никак нет, он ушел из эфира. Наверно, слушает ответ.

– Вернется, никуда не денется, – заметил капитан.

Но он ошибался. Получив неожиданный приказ из Эр-Рияда, Черный медведь нахмурился, отключил источник питания, закрыл передатчик и сложил антенну.

Иракцы следили за той частотой всю ночь. Лишь на рассвете на взлетной площадке аэродрома Ахмади вертолет выключил двигатели, и уставшие солдаты, разминая затекшие мышцы, спустились на землю.

Саймон Паксман спал на диване в своем кабинете, когда зазвонил телефон. Его вызывал шифровальщик из отдела связи, располагавшегося в подвальном этаже.

– Я спущусь, – ответил Паксман.

Только что было дешифровано очень короткое сообщение из Эр-Рияда. Мартин вышел на связь, и ему передали приказ.

Вернувшись в кабинет, Паксман набрал номер квартиры ЦРУ на Гроувнор-сквер, где ждал новостей Чип Барбер.

– Он возвращается, – сообщил Паксман. – Пока неизвестно, когда ему удастся перейти границу. Стив сказал, что мне тоже нужно быть там. Вы со мной полетите?

– Конечно, – ответил Барбер. – Заместитель директора возвращается в Лэнгли утренним рейсом, но я отправляюсь с вами, Мне нужно увидеть этого парня.

22 октября британское Министерство иностранных дел обратилось в посольство Саудовской Аравии с просьбой об аккредитации в Эр-Рияде на непродолжительный срок одного младшего дипломата. О том же попросило и посольство США. С аккредитацией проблем не возникло. В паспортах, где не значилось ни имени Барбера, ни имени Паксмана, без промедлений были проштемпелеваны визы. Оба разведчика успели на рейс, отправлявшийся из Хитроу в 20.45 и незадолго до рассвета прибывавший в эр-риядский международный аэропорт короля Абдулазиза.

Чипа Барбера в аэропорту ждал лимузин американского посольства, тотчас же доставивший его в комплекс зданий миссии США, где располагалось и невероятно разросшееся местное бюро ЦРУ. Что касается Паксмана, то он на неприметной небольшой машине прямо из аэропорта отправился на виллу, где устроил свою штаб-квартиру британский Сенчери-хаус. Прямо с порога Паксману сообщили, что Майк Мартин, очевидно, еще не перешел границу; во всяком случае от него не было никаких вестей.

С точки зрения самого Мартина, приказ из Эр-Рияда о возвращении на базу было куда проще отдать, чем выполнить. 22 октября задолго до рассвета Майкл вернулся из пустыни и весь день посвятил завершающим делам.

Под надгробием матроса Шептона на христианском кладбище он оставил письмо мистеру Аль Халифе, в котором сообщал, что, к сожалению, должен срочно покинуть Кувейт. В другой записке, адресованной Абу Фуаду, подробно объяснялось, где и каким образом забрать остатки оружия и взрывчатки, все еще хранившиеся на двух из его вилл.

Ближе к вечеру на своем побитом пикапе Мартин направился на верблюжью ферму возле Сулайбии, где кончались самые дальние пригороды Эль-Кувейта и начиналась пустыня.

Его верблюды все еще содержались на ферме и даже оказались в очень хорошей форме. Верблюжонок заметно подрос и обещал скоро стать ценным животным, поэтому Мартин отдал его владельцу фермы в качестве платы за уход за его верблюдами.

Еще не начало смеркаться, а Мартин уже ехал верхом на юго-юго-запал, когда же надвинулась холодная ночь, он был уже один в безлюдной пустыне, далеко от последних обитаемых мест.

Путь до тайника, в котором он хранил радиостанцию, занял четыре часа вместо обычного часа. Отметкой Мартину служил выпотрошенный и проржавевший остов автомобиля, который, очевидно, давным-давно сломался и был оставлен в пустыне.

Мартин спрятал радиостанцию под кипами газет, которыми он заполнил корзины. Этот груз был намного легче того запаса оружия и боеприпасов, что он вез в Кувейт девять недель назад.

Если верблюдица и была благодарна хозяину, то внешне этого никак не проявляла, по-прежнему недовольно урчала и плевалась за то, что ее лишили удобного загона на ферме. Тем не менее она ни на минуту не замедляла своего бега вразвалку.