Эстрид перевела взгляд со своего внука на тех, кого он привел с собой:

– Зачем мне разговаривать с этими чужаками?

– Зейлан – одна из нас.

– Нет, это не так. Я – не преступница.

Больше не преступница.

Хилариус, который, казалось, совершенно не обиделся на слова Зейлан, просто пропустил ее замечание мимо ушей.

– Она обладает древним даром – как и ты.

Это заявление привлекло внимание Эстрид, и впервые с тех пор, как Зейлан вошла в хижину, она почувствовала, что старуха действительно смотрит на нее. Пристальный взгляд Эстрид смерил Хранительницу с головы до ног, как будто она искала в девушке нечто, что могло бы подтвердить заявление Хилариуса.

– Приготовь нам чай, – приказала Эстрид внуку, не спуская глаз с Зейлан. Тот, не колеблясь, взял с каминной полки чайник и вышел из хижины, чтобы набрать воды. Эстрид указала на свободный стул, стоявший напротив нее: – Садись.

Приглашение было явно адресовано Зейлан. Поколебавшись какое-то мгновение, она заняла предложенное место. Ли прислонился к стене, а Киран, в поддержку Зейлан, встал рядом с девушкой. Она была благодарна фейри, потому что не знала, понравится ли ей то, что скажет Эстрид.

– Темные не всегда были такими, каковы они сегодня, – сказала Эстрид. Ее голос был таким слабым, а язык так медленно ворочался во рту, что Зейлан с трудом разбирала, где заканчивалось одно слово и начиналось следующее. – Раньше мы служили королевской семье.

– Но вы и сегодня этим занимаетесь, – бросила Зейлан. – Вы подкупаете Андроиса и выполняете за него грязную работу, чтобы его гвардейцы закрывали глаза на то, как вы обкрадываете людей.

Эстрид не казалась удивленной, но, наверное, в таком возрасте уже мало чему удивляешься.

– Кто рассказал вам о нашем соглашении с королем?

– Не важно, – сказал Ли. – Прошу вас, продолжайте.

Вернулся Хилариус. Он подвесил наполненный чайник над огнем, и воздух в хижине почти мгновенно наполнился ароматом свежих трав. Эстрид внимательно следила за действиями своего внука и заговорила вновь лишь тогда, когда он занял свое место за ее стулом.

– Как я уже сказала, когда-то Темные служили королевской семье. Мы были тем, чем сейчас являются Хранители. Мы служили защитой от фейри и магии. Ибо истинные Темные, такие как я, не поддаются воздействию магии. Мы обладаем способностью обуздывать ее и подчинять себе, если научились умело обращаться со своим даром. – Тут голос Эстрид, казалось, зазвучал громче, грудь ее прямо-таки вздулась от гордости.

– Что вы имеете в виду под истинными Темными? – спросила Зейлан, которая, впитывая каждое слово старухи, соскользнула на самый край своего стула.

– Это Темные, которые были рождены таковыми. Нас не наделяют этой способностью, как Хранителей, мы рождаемся с собственной магией, как фейри с их магией стихий. Мы – словно их противоположность.

– И ты – одна из истинных Темных? – спросил Ли.

Эстрид кивнула.

– А твой внук?

– Ни он, ни мои дети, к сожалению, не унаследовали моего дара, – ответила Эстрид, вяло поглаживая руку Хилариуса, лежавшую на ее плече. – В последние столетия дар Темных стал очень редким. Он практически выродился. Вероятно, он атрофировался потому, что в этой стране больше нет магии.

Зейлан покачала головой, не в силах поверить в то, что услышала. Было ли то, что говорила Эстрид, правдой или старуха просто водила их за нос? Нет, ее взгляд был честным, а слова были полны искреннего сожаления, как если бы она оплакивала былые времена и тех самых истинных Темных.

– Моя семья не имела никакого отношения к Темным, – услышала Зейлан саму себя.

– Возможно, они не были членами банды, но они были Темными, – подал голос Хилариус, дав своей бабушке время передохнуть. – После того как война закончилась и был подписан мирный договор, обсуждался вопрос о том, должны ли Темные служить у Стены. Фейри были против, потому что во время войны мы сражались на стороне людей, поэтому наш пост заняли Хранители.

Ни Зейлан, ни Киран, ни Ли, судя по их изумленным взглядам, никогда ничего подобного не слышали. Видимо, Андроис и его предки делали все возможное, чтобы заставить народ позабыть об этом знании.

– Изо дня в день Темных увольняли с королевской службы, потому что мы становились бесполезны, – продолжал Хилариус. – Наш дар больше не приносил пользы, ведь по эту стороны Стены фейри больше не было. Гнев, нехватка денег и чувство, что их предали, толкали многих Темных того времени на преступления. Они были преданы королем и своей собственной страной после того, как десятилетиями рисковали ради них своей жизнью, – горечь и боль пропитывали слова Хилариуса насквозь. Вымученным жестом он провел рукой по лицу. – Сегодня люди видят лишь обычных преступников. О нашем первоначальном предназначении теперь мало кому известно. Подавление и контроль магии. Оружие против фейри… – Хилариус взглянул на Зейлан, и ледяная дрожь, которая охватила ее тело на этот раз, не имела ничего общего с холодом, обусловленным погодой. – Судя по всему, твои предки тоже принадлежали к числу Темных, только, в отличие от многих из нас, выбрали для себя другой путь.

– Так, значит, я… я – Темная? – недоверчиво прошептала Зейлан.

Эстрид кивнула.

– Но ведь… я же… как я могу быть Хранительницей? – Темная и одновременно Хранительница – после всего, что только что услышала Зейлан, это казалось полнейшим противоречием. Ибо как она могла получить магию от Кирана, если ее тело было создано для того, чтобы сопротивляться ей?

– Очень просто, дорогая, ты просто вовсе никакая не Хранительница, – ответила Эстрид.

– Но во время обращения я что-то почувствовала. С тех пор я лучше вижу, больше слышу и даже сражаюсь намного лучше!

– Да, потому что все это – способности, которыми обладаем и мы, Темные. Твои обостренные чувства возникают не оттого, что ты – Хранительница, а потому, что ты поглощаешь магию вокруг себя и делаешь ее своей. Думаю, что твое предполагаемое обращение было первым случаем, когда ты по-настоящему соприкоснулась с магией. И это что-то пробудило в тебе.

– Это не может быть правдой, – сказала Зейлан.

– Как думаешь, сколько мне лет?

Зейлан оглядела женщину, которая выглядела так, будто уже давным-давно должна была обрести вечный покой.

– Семьдесят? – неуверенно предположила она, потому что редко встречала людей в таком преклонном возрасте. Чаще до таких лет доживали дворяне, потому что на улице людей рано или поздно заставала болезнь или зима, если, конечно, им не помогали расстаться с жизнью другие люди.

Уголки рта Эстрид едва заметно дрогнули:

– Мне сто семьдесят два.

Зейлан выпучила глаза:

– Как такое возможно?