– А что в этом такого плохого? – раздраженно спросил Ларкин и медленно оглядел присутствующих. С тех пор, как мужчина закончил свой рассказ, в воздухе, казалось, повисла тяжесть, кою он редко когда ощущал. – Я больше не Хранитель. Вэйлин – полукровка, а Фрейя… ее единственная задача – выжить.

– Он не это имел в виду, – извинился за Фэрроу Кори. – Сейчас мы все просто напряжены и в растерянности. Я послал людей в Нихалос для переговоров с Олдреном, и к королю Андроису тоже пошлю гонцов, но… – Он запнулся и снова глубоко вздохнул. – Если начнется война, она окажется фатальной для обеих сторон. Не понимаю, зачем Олдрен и Андроис рискуют тем, что у них есть.

Ларкин знал зачем. Фрейя знала. И если быть честным перед самим собой, Кори тоже это знал: все дело во власти. Эти правители жаждали ее, как утопающие – очередного вздоха. Андроис хотел сохранить свою власть, используя сокровища Мелидриана, а стремление к власти Олдрена подпитывалось его ненавистью к людям, которые, по его мнению, не заслуживали жить на земле, которую занимали. Оба правителя были слишком упрямы и слепы, чтобы понять, что ущерб, который понесут страны, не стоит такой цены.

Некоторое время они еще говорили об Олдрене, Андроисе и, конечно, о войне. О том, что произойдет, если Свободная земля будет повержена. Столовая опустела уже несколько часов назад, и их голоса одиноко звучали в зале. Однако эти разговоры ни к чему не привели, и Кори наконец решил, что пришло время заканчивать встречу. Слова страну не спасут. Требовались действия, но торопиться с ними было нельзя, а для принятия серьезных решений было уже слишком поздно. Хранители и Вэйлин, попрощавшись, устремились в свои спальни, Ларкин с Фрейей тоже рука об руку направились в свои покои.

Стало тихо. Большинство мужчин разошлись по своим кроватям, и лишь немногие остались патрулировать на своих позициях вдоль Стены. Ларкин всегда любил эти моменты незадолго до отхода ко сну. Когда дневная работа была выполнена и тело уставало, он чувствовал себя в гармонии с самим собой.

Молча, в мыслях о прошедшем разговоре, Фрейя и Ларкин достигли коридора, в котором располагались их комнаты, и остановились перед дверью в покои принцессы. Девушка взялась за ручку, но не открыла дверь, а подняла взгляд на Хранителя. Ларкин надеялся, что теперь, когда они оказались в безопасности от королевских гвардейцев, напряжение Фрейи ослабнет, но разговор с Кори и остальными Хранителями только усилил тревогу на ее лице.

– Все будет хорошо, – сказал Ларкин. Он, конечно, не мог быть уверен в этом, но просто обязан был произнести эти слова. Мужчина готов был сделать все, чтобы обеспечить Фрейе спокойный сон. Нежно взяв изящные руки девушки в свои, Ларкин крепко сжал ее ладони в своих пальцах и запечатлел поцелуй на ее коже. – Спокойной ночи, Фрейя.

Фрейя вскинула голову. К этому времени Ларкин научился так хорошо читать язык ее тела, что сразу понял, что этот жест означал призыв к новым поцелуям. Ему ничего не хотелось больше, чем прикосновениями своих губ лишить принцессу разума и всю ночь доказывать ей, как сильно он ее желал, но для этого здесь было не время и не место. И Фрейя, и Ларкин нуждались в отдыхе и сне, да и стены комнат были слишком тонкими.

– Не волнуйся, – снова успокоил Фрейю Ларкин, потому что это было все, что он мог сделать. – Мы предотвратим эту войну, а если нет – сбежим в Зеакис, к Элрою. Он наверняка нас примет.

Фрейя, закатив глаза, мягко толкнула его в грудь. При этом на губах девушки расцвела такая восхитительная улыбка, что Ларкин все же позволил себе поцеловать ее по-настоящему. Притянув Фрейю к себе, он накрыл ее губы своими. Выдохнув ему прямо в губы, принцесса обвила руками шею мужчины. Словно пойманное в ловушку идеального момента, время на какой-то миг остановилось, и Ларкину стало почти невозможно оторваться от любимой.

– Отдохни и соберись с силами, – пробормотал он в нежные губы Фрейи. – Они тебе еще понадобятся.

Фрейя кивнула. Ее большие глаза, устремленные на Ларкина, были полны разочарования от того, что грядущую ночь им придется провести не вместе.

В другой раз, подумал Ларкин, подождав, пока принцесса скроется за дверью своей комнаты. И только услышав тихий щелчок замка, Хранитель развернулся, но вместо того, чтобы войти в свою комнату, направился обратно тем же путем, по которому они пришли. Спасть ему пока не хотелось.

Ларкин снова двинулся через площадь к Стене, пока не оказался прямо перед ней. Запрокинув голову, мужчина посмотрел в небо, где его взгляд слился с ночью и сияющими звездами.

Перед хижиной, у ворот, сидели и играли в карты трое Хранителей. Кивнув им, Ларкин прошел мимо и поднялся по лестнице, ведущей на вершину Стены. Сотни ступеней пришлось преодолеть мужчине, и чем выше он поднимался, тем резче становился холодный ночной ветер, хлеставший его по лицу.

Со стоном взобравшись на последнюю ступеньку, Ларкин ступил на ту часть Стены, что возвышалась над землей на добрых сто пятьдесят метров. Он знал, что вид, открывающийся с этой высоты, был потрясающим, и тем не менее красота, развернувшаяся перед взором Ларкина, ошеломила его. За спиной Хранителя лежала Тобрия, страна людей; за верхушками деревьев мелькали огни и дым из труб домов крошечных деревень, расположенных недалеко от Свободной земли. А перед Ларкином простирался Мелидриан – царство фейри. Нихалос и Даария находились слишком далеко, чтобы их можно было увидеть со Стены, но и Туманный лес с его огромными деревьями и завораживающими лианами уже сам по себе был достоин восхищения.

Несмотря на витавшее в воздухе напряжение между двумя странами, Ларкин при виде зрелища, открывшегося его взору, ощутил спокойствие и умиротворение. Здесь и сейчас – всего лишь краткий отрезок времени, и что бы ни случилось в следующие несколько месяцев, завтра наступит всегда. Из своего прошлого Ларкин вынес одно непреложное правило: свет не может существовать без тьмы. А еще мужчина знал, что достаточно силен, чтобы противостоять этой тьме. В своей жизни Ларкин много раз стоял на краю пропасти, но до сих пор ему всегда удавалось преодолеть тьму и при этом вырасти над собой.

Шорох, раздавшийся за спиной Ларкина, прервал его мысли. Бывшему фельдмаршалу даже не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кто последовал за ним на Стену. Он узнал Кори по звуку шагов. Томбелл молча встал рядом с Ларкином, медленно обводя взглядом спящую страну.

– Как ты? – наконец нарушил молчание Ларкин. Его голос был низким и мягким, потому что теперь мужчина обращался к Кори не как к Хранителю, а как к своему давнему другу.

В ответ послышался глубокий, протяжный вздох, который больно резанул Ларкина по сердцу.

– Все это слишком тяжело для меня, – ответил Кори. Казалось, признаваться в этом для Томбелла было чистой мукой – и тем больше Ларкин ценил то, что рядом с ним его старый друг готов был проявить такую слабость. – Этот мир. Эта война. Все это…

Ларкин кивнул.

– Даже все те многие годы, что мне довелось прожить, не смогли подготовить меня к этому моменту, – продолжил Кори, пристально всматриваясь в даль. – Если я не справлюсь, Стена рухнет. А вместе с ней – все те мужчины, которые каждый день спят под этими крышами и доверяют мне свою жизнь.