шее. Соединяю пальцы наподобие наконечников копья и глубоко заталкиваю в подушные ямки. Когда я резко надавливаю ему на затылок, его голова дергается, и он закатывает глаза.

Конечно, я мог ошибиться. Мы уже обсуждали такую вероятность. Возможно, Иэн Корнуэлл с самого начала говорил правду, и он действительно невиновен, поскольку оказался жертвой двух грабителей в масках. Если да, мы скоро в этом убедимся, и тогда мне станет погано за то, как обошелся с ним. Насилие – это наркотик, но я не наркоман и не садист. Может показаться, что я пытаюсь уравновесить свои противоречивые ощущения, однако я не чужд эмпатии. Если окажется, что я причинил боль невиновному человеку, мне потом будет скверно. Но жизнь полна критических ситуаций, взвешивания «за» и «против». Если мы с Эмой, не говоря уже о следователях ФБР, занимавшихся этим делом по горячим следам, уверены, что Иэн Корнуэлл сказал неправду, мой переход за черту дозволенного принесет ощутимый результат.

И потому я продолжаю давить на болевые точки Корнуэлла: бесстрастно, методично, пока он не раскалывается и не рассказывает мне, как все было на самом деле.

История оказалась весьма интересной.

Вот что рассказал мне профессор Иэн Корнуэлл.

За три месяца до похищения картин Вермеера и Пикассо молодой Иэн Корнуэлл, стажер, год назад окончивший Хаверфорд, познакомился в местной пиццерии с очаровательной девушкой по имени Белинда Эванс. По его словам, Белинда была сногсшибательной. Длинные светлые волосы, загорелая кожа. Он втрескался по уши.

Поначалу Белинда говорила, что учится на первом курсе Университета Вилланова. Но по мере развития их отношений сообщила своему кавалеру, что на самом деле учится в десятом классе старшей школы Рэднора. Родители у нее очень строгие, и потому отношения между ней и Корнуэллом должны сохраняться в тайне. Иэн Корнуэлл согласился. Он вовсе не хотел, чтобы стало известно о его отношениях с десятиклассницей. Это не лучшим образом повлияло бы на его научную деятельность и продвижение по карьерной лестнице.

Словом, бурно развивающийся роман натолкнулся на препятствие. Влюбленным требовалось место для встреч и траханья. О встречах в доме Белинды, где строгие родители, нечего было и думать. Жилище Иэна на территории кампуса тоже исключалось. Он жил вместе с тремя стажерами, которые наверняка не станут держать язык за зубами.

Белинда предложила решение.

По ночам Иэн работал охранником в Зале основателей. Работа была, мягко говоря, нудная и однообразная. Никаких событий в сонном кампусе Хаверфорда не происходило. По большей части Иэн сидел за столом, читал и занимался своими исследованиями. Почему бы ему тайком не впускать Белинду в Зал основателей, где они смогли бы весело проводить ночные часы?

Возбужденный перспективой свиданий, Иэн с готовностью согласился.

По его подсчетам, за три месяца влюбленные голубки встречались раз десять. Он все сильнее западал на Белинду. Проникнуть на территорию кампуса тогда не составляло труда. Белинда подходила к запертой задней двери. Там висела примитивная камера наблюдения, выведенная на настольный монитор Иэна. Белинда улыбалась и махала рукой. Увидев любимую, он шел открывать, впускал ее и… об остальном вам легко догадаться.

Но в одну из ночей – а это и была ночь ограбления, – увидев на экране монитора Белинду, Иэн привычно открыл дверь и оказался под дулом пистолета мужчины, чье лицо закрывала лыжная маска. Поначалу Иэн подумал, что злоумышленник силой оружия заставил Белинду провести его внутрь, однако вскоре выяснилось: юная красавица и человек в лыжной маске действовали сообща. Он держал Иэна на мушке, а Белинда с ледяным спокойствием (такого тона Иэн не слышал у нее никогда) объясняла, как ее возлюбленному (теперь уже бывшему) надо себя вести. Иэн узнал, что его сейчас свяжут. Затем он должен будет рассказать властям, что двое грабителей, переодетых полицейскими, обманули его и он их впустил. Далее он узнал, что ограбление будет выглядеть аналогично ограблению Музея Гарднер в Бостоне, чтобы сбить полицию с толку. Говорила одна Белинда. Ее напарник в лыжной маске все это время держал Иэна на прицеле.

Белинда пригрозила Корнуэллу: если он проговорится, она заявит, что идея ограбления целиком принадлежала ему. Ведь это он их впустил. Более того, ему почти нечего сообщить полиции. Лица ее напарника он не видел, а про себя она ему все наврала. Ни в какой старшей школе Рэднора она не учится и звать ее не Белиндой. После этой ночи он больше никогда ее не увидит. Даже если он и расскажет полиции правду, зацепок у полицейских практически никаких. Он только себе повредит. Ведь это он целых три месяца пускал несовершеннолетнюю в Зал основателей. В лучшем случае Иэна уволят за нарушения правил, а его научная репутация будет запятнана.

Для пущей серьезности Белинда добавила: если Иэн все же проговорится, они вернутся и убьют его. Пока она произносила эти слова, человек в лыжной маске держал Иэна за загривок, приставив дуло пистолета к глазу.

Наутро, когда Иэна нашли связанным в подвале, он все же думал рассказать правду. Однако агенты ФБР вели себя настолько агрессивно и были так уверены в его виновности, что последствия, обрисованные Белиндой, показались ему реальными. Допустим, он возьмет вину на себя. Расскажет все без утайки, а власти не найдут ни Белинды, ни мужчины в лыжной маске. Удовлетворятся ли в ФБР его показаниями, или им понадобится козел отпущения, который, в лучшем случае, проявил преступную беспечность, постоянно впуская потенциальную грабительницу?

Иэну было ясно: надо молчать и выпутываться. Пока он сам не проколется, ФБР нечего ему предъявить, поскольку, к их разочарованию, он невиновен. И обвинить Иэна они смогут только в том случае, если он расскажет правду о своей непричастности.

– Потом вы когда-нибудь видели Белинду Эванс? – спросил я.

Он замешкался. Пришлось снова сложить пальцы рук копьем.

Да, признался он. Через много лет. Хотя он не уверен, что это была Белинда. А вот здесь, по-моему, он соврал. Он ее узнал.

Полуночный секс с Хеленой проходит не самым лучшим образом.

Когда я уезжаю от Иэна Корнуэлла, уже слишком поздно, чтобы заниматься дальнейшими поисками. И вряд мне сейчас нужно спешить.

Теперь я знаю все.

Остались кое-какие недоработки, но с ними можно повременить. За ночь Кабир и другие мои помощники нароют еще подробностей, и я твердо уверен: к утру все станет ясно.

Следуя этому доводу, я направляюсь для условленного секса с Хеленой. Она полна желания и энтузиазма, я же удивлен и раздосадован тем, что не отвечаю подобающим образом. Может показаться, будто я отношусь к сексу небрежно, хотя на самом деле все с