для себя бутылочку сурчиного жира: натираться им для облегчения кашля. Пообедали в беседке гостевого дома и затем до темноты занимались погрузкой багажа в джип и проверкой арендованного снаряжения.

Усталый Гущин в десять ушел к себе во флигель спать – утром предстоял ранний подъем. Гектор мылся в душе на первом этаже гостевого дома. Катя на кухне заварила для него местный черно-зеленый чай. Забрав кружки, она поднялась в спальню, захотела открыть в соседней пустой комнате окно – ночь выдалась теплой, душной. Потянулась к выключателю и… В окне нечто резко, остро блеснуло. Свет из спальни отразился в чем-то… Окно пустой комнаты тоже выходило на озеро, но вид заслоняло огромное раскидистое дерево, росшее за высоким забором. Не включая света, Катя сделала шаг за порог, поставила кружки с чаем на пол и быстро спустилась вниз. Постучала в дверь ванной. Гектор, мокрый, в клубах пара, мгновенно распахнул дверь. Серые глаза его вспыхнули.

– Сама в руки ко мне прилетела, жар-птица моя… Иди ко мне… Катенька… – Он наклонился к ней, обдавая жаром.

– Гек, Гек… подожди… за забором… На дереве кто-то есть, – прошептала Катя. – Или мне померещилось… но нет, блик! Похоже на оптический прицел!

Гектор вышел из ванной, надел брюки карго – даже не вытерся полотенцем.

– Старый грецкий орех за забором со стороны озера? – спросил он.

– Наверное, орех, крона его густая, я никого не заметила в ветвях – темно же. Но блеснуло в листве ярко.

– Встань у стены и в окно не выглядывай, – Гектор подтолкнул ее к проему между окнами большого холла, забрал из своего армейского баула некий продолговатый предмет и бесшумно выскользнул в темный двор.

Держась в тени, он не стал открывать калитку, она могла заскрипеть и выдать его, легко перемахнул через трехметровый забор. Обогнул участок по периметру, приближаясь к раскидистому грецкому ореху, росшему снаружи. Вокруг царила темнота и тишина, дикий пустынный берег озера не освещался. Лишь сияли электричеством окна соседних домов. В густой листве грецкого ореха Гектор с расстояния никого не смог различить. Он достал зажигалку и запалил фитиль обычной петарды, взятой из баула (он заказал несколько штук с собой в поход на всякий случай). Подбросил петарду высоко вверх в направлении дерева.

Грохнуло!

Свист! Петарда над озером взорвалась салютом. А с дерева, круша и ломая ветки, прямо в руки Гектора с воплем свалился человек в камуфляже, задрапированный еще и маскировочной сетью с ошметками мха и растений. Лицо его скрывал укрепленный на голове прибор ночного видения. Гектор сгреб оглушенного падением соглядатая за шиворот, поволок на участок. Катя мужа ослушалась – при грохоте салюта пулей вылетела из дома, прихватив фонарь, распахнула калитку. Полковник Гущин, разбуженный шумом, вышел из флигеля в одних трусах и футболке. Гектор швырнул незнакомца на землю. Катя посветила на него фонариком. Гектор наклонился, отстегнул лямку прибора ночного видения, сдернул его с головы поверженного и…

Они узнали Всеволода Горбаткина! Он повернулся, сел, моргая от яркого света фонаря.

– Ба! Птицеман! Откуда взялся? – почти дружелюбно осведомился Гектор. – Прикид на тебе – зашибись! По деревьям во мраке скачешь? Брачный сезон у мартышек-колобусов? Шпионишь?

– Я не шпионю! Просто я хотел знать, куда вы утром направляетесь… Меня Адель Викторовна послала следом за вами! – выпалил Горбаткин. – Я вас сегодня упустил, вы целый день где-то мотались. Я решил понаблюдать с ночи. Не из арендованной машины же мне следить! В частном секторе она будет на виду. А насчет костюма – я двадцать лет езжу в автономные полевые экспедиции бердвотчеров! – выпалил он с гордостью. – Всем необходимым располагаю и привык к суровым условиям! Поэтому Адель меня и послала. Сказала – если бы не колено, сама бы полетела, ни секунды не колеблясь.

– С чего вдруг? – Гектор рассматривал орнитолога уже с нескрываемым интересом.

– Потому что, по ее мнению, речь может идти о сенсационном научном открытии! – горячился Горбаткин. – Она опытный ученый – чует подобные вещи инстинктом исследователя. Она мне заявила: «Дерзкий яркий тип старается ради своей избранницы, он не отступится и непременно поедет на Тянь-Шань. Но он не понимает главного. Ему просто не дано осознать. А мы, музей… мы обязаны участвовать в этих событиях, что бы они ни принесли. Пусть и в чужой стране, но слава первооткрывателя должна принадлежать нашей альма-матер по справедливости – ведь именно наши коллеги, Велиантов и Ланге, были первопроходцами!»

– Как вы с Аделью Викторовной нас вообще нашли здесь? – изумилась Катя. Она обрадовалась: ее морок насчет прицела-оптики развеялся. Но Горбаткин! Никто не ожидал его увидеть снова уже в Караколе ряженного в камуфляж в образе Лиха лесного!

– Адель Викторовна мне заявила: «Дерзкий Гектор, – она запомнила все ваши имена и фамилии, вы же нам представлялись в музее, – отправится по следам пропавшей экспедиции в ближайшие дни, ведь конец сентября грозит уже непогодой – дождями и густыми туманами в горах. Значит, он не промедлит». Она позвонила коллегам-зоологам из Киргизской академии наук, спросила насчет туристических фирм, сдающих в аренду оборудование горным туристам в районе Хан-Тенгри и ученым. Фирм всего две – в одной нас послали, а в другой, когда она назвала ваши имена, ответили «есть такие клиенты» и дали адрес в Караколе, по которому они должны доставить снаряжение и машину.

– Вот это Адель! – восхитился Гектор. – Федор Матвеевич, ей бы у вас в розыске служить.

– Ей как раз место в музейном серпентарии – ядовитой змее, – хмыкнул полковник Гущин. – Ишь ты, расколола нас, кобра! Горбаткин! Смотрите мне в глаза! Отвечайте честно: она отравила Краснову?

– Да вы что! – Горбаткин, кряхтя, поднялся с земли. – Очумели? И в прошлый раз меня мурыжили, и снова-здоро́во.

– Значит, вы Краснову отравили по ее указке? Вы ее верный слуга, она вами командует! – надвинулся на него Гущин. От него разило сурчиным жиром. – Убрали вы Краснову на пару с гениальной ученой дамой, да? Раз, по ее мнению, речь может идти о научном открытии здесь, у Хан-Тенгри? Не важно пока о каком, но зачем делиться славой с конкуренткой?! Я вас с Аделью насквозь вижу. Вы – убийцы Красновой! Отравители!

– Я лично никого не убивал! Прекратите меня оскорблять! – взвился Горбаткин. – Я вам уже сто раз повторял – за других я не ответчик. Меня послали сюда по мере возможности отстоять интересы музея.

– Шпионить! – полковник Гущин сгреб его за маскировочную сеть. – Ишь вырядился! Оружие есть?

– Нет у меня никакого оружия! Я обычный доцент! – Горбаткин суетливо отпихивал полковника Гущина от себя. – Чем от вас воняет? Фу! Адель Викторовна велела по мере сил следовать за вами или присоединиться. Если бы я вас потерял здесь, я, возможно, отыскал бы вас в другом месте, указанном ею.

– А