Я всхлипываю и цепляюсь за его руку, чтобы отцепить от себя, но не выходит, мне не справиться. Тарсон плотнее сжимает горло пальцами и дёргает меня на себя. Вонзает взгляд в моё лицо, а потом опускает на губы, я зажмуриваюсь и бью его кулаками по груди, но тщетно, всё одно что бить бетонную стену! Чувствую, как мне не хватает воздуха. Тарсон скалит зубы и, кажется, собирается впиться в мои губы.

— Отпусти мою маму! — слышу звонкий крик Кери.

Страх не успевает захватить меня, произошло что-то непонятное, я лишь успела уловить, как с рук малышки срываются два огненных шара, вижу, как каменеет лицо Тарсона, когда эти самые шары летят в него и ударяют в плечо и грудь. Эти удары настолько мощные, что Вилсон отлетает в сторону, цепляя край дивана, и едва не падает. Сгибается пополам издавая какие-то невнятные звуки.

Гулкие удары сердца отдаются в затылок вибрацией колокола, несколько секунд стою в ошеломлении, а потом срываюсь с места и подлетаю к дочке. Поднимаю её на руки и прижимаю к себе.

Тарсон, отдышавшись, поднимает голову, его лицо побледнело, взгляд совершенно одичавший, полный злобы и чего-то очень страшного, безумного.

— Немедленно покиньте дом! — выкрикиваю я. — Или я вызову законников! Вон из моего дома!!

Тарсон выпрямляется и молча направляется к двери, сильно сутулясь и всё ещё держась за плечо. Я чувствую, как Кери начинает дрожать, и преисполняюсь таким гневом, что готова броситься в атаку на непрошенного гостя.

Вилсон задерживает лишь на пороге, он продолжал дышать тяжело, на его груди остались следы от огня, прожженный пиджак и рубашка тлели.

— Я так и знал, — хрипит он. — Понятно теперь, почему пряталась, прятала ребёнка с магией, теперь ты точно от меня никуда не денешься, — бросает последнюю угрозу и выходит в дверь, покидая наш дом.

Выжидаю, когда он покинет террасу, и тут же склоняюсь к Кери.

— Как ты, милая? Где-то болит? Скажи!

— Всё в полядке, мама, я плотсто… — выдыхает и начинает хмуриться, — …плосто испугалась за тебя, этот господин тебя душил… — Кери смолкает и всхлипывает.

— Милая, — немедленно успокаиваю её, — прости меня, со мной всё хорошо, я бы не дала себя в обиду, господин просто… просто хотел напугать, он не сделал бы мне ничего плохого, прости, что напугала.

— Ты не виновата! — обнимает меня за шею и утыкается носом в волосы. — Посколее бы вернулся господил заколник, он бы точно тебя защитил.

— Кериии, — замираю я, воздух застревает в груди и жжёт лёгкие, на меня будто давит плита.

Что же мне делать? Мысли начинают лихорадочно путаться в голове. Только что у неё проявилась магия, так ведь не должно быть! Она ещё слишком мала. Боже, что же делать?

Сажусь на диван и, не выпуская дочку из рук, продолжаю обнимать её и гладить по волосам, спрашивать о её состоянии, но в какой-то момент малышка просто засыпает у меня на плече, видимо, от сильного потрясения. Я глажу её по рукам, по коленкам и ножкам и ещё долго не могу прийти в себя. Кажется, малышка даже ничего не поняла, или… у неё это не в первый раз! Меня охватывает леденящая душу паника. Всё становится слишком плохо.

Я уложила её на диван и отправилась к двери, заперев её на все замки. Провожу рукой по волосам, вспоминая слова Тарсона. Мне нужна охрана, только, боюсь, средств у меня не останется.

Бессильно приваливаюсь спиной к двери. Хочется разрыдаться, кажется, только сейчас я ощущаю всю глубину надвигающейся опасности. Теперь Тарсон знает, что у Кери магия, и это может дойти до властей. Это грозит тем, что я могу лишиться своей малышки!

По спине холодными змеями ползёт страх.

Дочка спала до самого вечера, пока за окнами не начало темнеть. Я приготовила ужин, на случай, если она проснётся голодной. Но Кери не просыпалась, и, кажется, будет спать теперь до утра, что вызвало во мне ещё больше беспокойства.

Когда часы бьют семь часов вечера, я тихо подхожу к дивану и присаживаюсь на край. Смотрю на малышку, на нежные брови и длинные реснички, на щеках появился румянец, хорошо. Всё-таки решаю её не будить. Бросаю взгляд на кресло, на котором хочу провести ночь, не отходя далеко от Кери. Взгляд цепляется за газету на столике, которую я купила сегодня в лавочке. И снова не прочла.

Зачем я это делаю? Беру с мыслью узнать хоть что-то, что связано с Каном. Когда уже я смогу её читать без этого навязчивого и такого — не буду скрывать от себя — волнующего чувства? Наверное, только со временем, но сколько нужно этого времени? Я понимала, насколько это глупо, привыкнуть к мужчине, для которого я всего лишь развлечение на пару ночей. Даже сейчас перед мысленным взором его тёмные глаза, хмурый взгляд и аромат…

Резко выдыхаю. Беру газету, но всплеск злости на себя за то, с какой надеждой я это сделала, заставляет отшвырнуть её прочь.

Яркий свет хлынул в полумрак зала. Вытягиваю голову и смотрю в окно. Это не похоже на грозу. Отбрасываю газету и торопливо иду к окну, приоткрываю шторку дрожащими пальцами, сердце подпрыгивает к самому горлу и начинает сильно биться. Прямо к воротам подъезжает автомобиль! Яркий свет фар снова ослепляет.

В груди разом становится тесно, так что дышать нечем.

Фары гаснут, я слышу, как двигатель глохнет, и дверь машины открывается. Кто-то идёт сюда. Меня охватывает сильная дрожь от ожидания. Глаза привыкают к темноте, и теперь я могу различить мужскую фигуру. Внутри разливается досада. Это не он… Но я ведь и не жду его, правда?

Мужчина поворачивают к крыльцу, и я замираю. Грант? Что тут делает в такое время?

Бегу к двери, чтобы опередить его, не разбудив звонком Кери.

Тихий щелчок, и я открываю створку, ощущая, как слепая радость поднимается из глубины. Радость видеть его, ведь Эварт связывает меня с тем, кого я так тщательно пытаюсь вычеркнуть из своей жизни, мыслей и чувств.

— Добрый вечер, леди Ридвон, — приветствует он.

— Добрый, — тихо шепчу, оборачиваясь на спящую Кери.

— Извините, что так поздно…

— Проходите, господин Грант, вы очень вовремя.

Мужчина оказывается в зале, а я вновь закрываю на замок дверь.

— Как только узнал, что вы уже в своей усадьбе, сразу отправился к вам, — говорит он немного задумчиво, будто не зная, с чего начать разговор.

— Господин Грант, с Кери… кое-что произошло… — глотаю воздух, понимая, что ещё слово, и просто расплачусь, переживания всё-таки дают о себе знать.

— Что случилось? — хмурит брови, слушая внимательно.

— У неё… проявилась магия, очень… сильная магия.

— Магия? — переспрашивает, непонимающе приподнимая бровь.

— Да, я не знаю, что мне делать, — судорожно выдыхаю. — Она спит полдня уже и, кажется, не собирается просыпаться.

Энвар Грант смотрит мне за спину.