огромной ответственности за судьбы людей. Он делал всё возможное, чтобы в этой войне было как можно меньше жертв. Для этого, в целях обеспечения безопасности граждан, Наджибулла вёл беспощадную борьбу с экстремизмом, терроризмом и их пособниками.

По окончании доклада начальника оперативного отдела Мохаммад Наджибулла отдал ему распоряжение:

— Товарищ Садык, немедленно свяжитесь с отделом ХАД, отвечающим за этот район, советниками КГБ СССР в Кабуле и особым отделом 40-й Армии. Организуйте взаимодействие с ними и советским подразделением на этом участке. Передайте, что караван на подходе.

После небольшой паузы, Наджибулла, повернувшись к начальнику отдела внешней разведки, произнёс:

— А Вы, товарищ Рашид, после окончания операции по уничтожению боевого каравана мятежников, представьте к поощрению Ваших иностранных агентов.

Сделав небольшую паузу, Наджибулла продолжил, обращаясь уже к обоим начальникам отделов:

— Будем работать на опережение, как это было вначале июня, когда предотвратили всеобщее выступление мятежников и обезвредили агентурную сеть с диверсионно-террористическими группами, тогда у нас всегда будет желаемый результат. Мы сохраним жизнь не только государственных чиновников и не допустим диверсий на важных объектах и предприятиях, но сохраним жизнь и здоровье многих мирных граждан. Чем лучше мы будем работать в этом направлении, тем больше в лице афганского народа будет расти наш авторитет. Люди будут нам доверять, когда почувствуют поддержку и свою защиту!

Глава шестнадцатая

В Баграмском гарнизоне советских войск

Когда дует «афганец». Повседневная жизнь и быт гарнизона. В штабе 108-й мотострелковой дивизии. Экстренное совещание у командира дивизии. Некомпетентность начальника разведки. Постановка боевой задачи командиру разведывательного батальона на перехват каравана. Заманить противника в ловушку. Марш батальона в уездный центр Суруби. Обеспокоенность хадовцев.

Почти неделю в Баграме бушевал «афганец». Потускнело солнце и бурой пеленой покрылся горизонт. Ветер вперемежку с песком задувал во все щели в штабных и жилых модулях, казармах Баграмского военного гарнизона. Сборно-щитовые помещения покрывались пылью. На авиабазе была нелётная погода. Вылеты совершались только в экстренных случаях.

Песок вперемешку с жарой осложнял работу штаба 108-й мотострелковой дивизии. Горячий воздух вместе с песком входил сухой, обжигающей струей в лёгкие офицеров и солдат. Спрятаться от него было практически невозможно. В глазах стояла пелена, на зубах скрежетал песок. Жизнь штаба и всего гарнизона проходила в напряжённом режиме. Душманы использовали такую погоду в целях обстрела аэродрома, нападения на советские посты. Учитывая характер действий противника, 781-й отдельный разведывательный батальон работал на упреждение.

На дороге сквозь пыль слышался рокот моторов боевых машин. С боевого задания по прочёсыванию близлежащего кишлака возвращалась разведывательная рота 781-го отдельного разведывательного батальона дивизии. Прибыли с трофеями: захвачен миномёт, крупнокалиберный пулемёт ДШК, несколько пленных душманов, но, к сожалению, были и раненные в бою. Их сразу же доставили в 100-й отдельный медицинский батальон. Сюда же только что прибыл ещё один бронетранспортёр с ранеными (был обстрел колонны с продовольствием на баграмской дороге). До сих пор слышалась стрельба со стороны Чарикарской «зелёнки».

В штабе дивизии в целях плодотворной работы окна были плотно закрыты, работали кондиционеры, а где их не было, находчивые офицеры, прапорщики, солдаты и служащие нашли другой выход: использовали верблюжью колючку. Они её собирали, открывали окна и вывешивали верблюжью колючку на решётки, периодически поливая её водой. Она задерживала песок и создавала прохладу в помещениях.

В кабинете командира 108-й мотострелковой дивизии было прохладно, работал кондиционер, окна были плотно закрыты. Перед разосланной на столе рабочей картой стояли командир 108-й мотострелковой дивизии генерал-майор Уставщиков и начальник штаба дивизии полковник Кандалин. Григорий Иванович Уставщиков был озабочен происходящим, вид у него был уставший. Зона ответственности дивизии — большая и сложная. Кроме армейских и дивизионных рейдовых операций, боевых операций местного значения, различного рода засадных действий, надо было выполнять сложные задачи по охране и обороне разных стратегических объектов и дорог. В Баграме подразделения дивизии прикрывали одну из крупнейших в Афганистане авиабаз. В зоне ответственности была и основная трасса Хайратон — Кабул, по которой шли грузы из Союза и обратно, а также трасса Кабул — Джелалабад.

Отдельной проблемой стояла «Чарикарская зелёнка». Обилие воды в этих местах притягивало, как магнитом, душманские формирования разных исламских партий. Сюда тянулись и те, кто собирался в мелкие банды, чтобы чем-то поживиться. Рядом находилось и Панджшерское ущелье.

— Как Вы считаете, Геннадий Иванович, — спросил генерал Уставщиков у полковника Кандалина, — достаточно ли нам одного 177-го мотострелкового полка в Чарикаре, отдельного разведывательного батальона и несколько батальонов обеспечения, чтобы влиять на развитие событий здесь, севернее Кабула, на что надеется руководство 40-й Армии?

— Нет, конечно, товарищ генерал, — ответил начальник штаба полковник Кандалин. — Я считаю, что для того, чтобы контролировать и влиять на развитие событий в этом регионе, вести активные боевые действия, нам необходимо на этом участке иметь минимум два мотострелковых полка!

Уставщиков внимательно посмотрел на своего начальника штаба, сделал небольшую паузу, изучая карту и, собираясь с мыслями, подчеркнул:

— Ну вот, я такого же мнения, но придётся выполнять боевые задачи теми силами и средствами, которые у нас имеются. Будем продолжать привлекать наши 180-й и 181-й мотострелковые полки, дислоцируемые в Кабуле, но на них возложены другие, не менее важные задачи!

В это время зазвонил телефон, и командир дивизии подошёл к своему рабочему столу. Звонил Командующий армией. После разговора с Командующим, Уставщиков нажал кнопку, по внутренней связи вызвал своего адъютанта и стал читать записи в рабочем блокноте. Через минуту адъютант, просунув голову в приоткрытую дверь, громко доложил:

— Разрешите войти, товарищ генерал?

— Проходи! — не отрываясь от своих рабочих записей, махнул рукой командир дивизии.

Адъютант уверенной походкой подошёл к рабочему столу и застыл по стойке смирно, ожидая указаний.

— Вызовите ко мне начальника разведки дивизии и командира разведбата! — отдал распоряжение Уставщиков, а затем, повернувшись к полковнику Кандалину, произнёс. — Надо срочно отправлять разведывательный батальон в район Суруби на перехват каравана. Он уже на подходе!

Командир дивизии посмотрел в лицо начальнику штаба. Их взгляды встретились.

— Кстати, как прошла рекогносцировка? — уточнил он у начальника штаба.

Опыт перехвата и уничтожения караванов в дивизии был большой, начиная с момента ввода советских войск в Афганистан, но этот караван был на контроле командования армией, министерства госбезопасности Афганистана и советской военной контрразведки. Пока начальник штаба докладывал о проведённых мероприятиях скрытой рекогносцировки в районе уезда Суруби, под видом работы с местным населением агитационного отряда дивизии во главе с начальником политотдела по спецпропаганде, командир дивизии вспоминал последнее совещание с Командующим. Когда полковник Кандалин закончил доклад,