Они были довольны, что их усилия не оказались напрасными: они наконец получили желанный реликварий. Иннокентию хотелось поскорее прийти в Эфес, чтобы открыть святыню и посмотреть ее содержимое. Они не заметили, что, с тех пор как они спустились с горы, за ними следом шел Исаак.

Через час они уже были в Эфесе, нашли свою улицу и направились в ее конец, где находился их постоялый двор. Не успели они войти, как девушка у стойки узнала их и поздоровалась, вручая им ключ. Карло взял ключ, и они, не теряя ни минуты, быстро пошли в комнату. К счастью, им никто не встретился. После долгого пути они были грязными, их одежда пропиталась потом, и от них дурно пахло.

Иннокентий тяжело дышал от волнения, стоя за спиной у Карло, пока тот открывал дверь в комнату. Замок не хотел поддаваться, и эти секунды показались ему вечностью. Горя нетерпением узнать, что же находится внутри реликвария, они влетели в комнату и так сильно захлопнули дверь, что затряслась стена и покачнулась медная лампа, освещавшая маленький коридор.

Иннокентий сел на кровать, схватил кинжал и попытался раскрыть две симметрично расположенные защелки, чтобы наконец узнать, спрятано ли что-нибудь внутри реликвария. Карло, который не мог находиться в стороне в столь важный момент, помогал Папе, поддерживая реликварий у основания, чтобы облегчить манипуляции кинжалом. Карло попросил Иннокентия успокоиться, после того как отточенное лезвие дважды прошло совсем рядом с его рукой.

А в это время у входа в постоялый двор мужчина спрашивал номер комнаты римлян, которые только что вошли. Чтобы успокоить девушку, на лице которой читалось недоверие, он назвал ей их имени, объяснив, что это его хорошие друзья и он просто хочет сделать им сюрприз.

В конце концов ему удалось убедить девушку, и она объяснила, как пройти к их комнате. Исаак быстро нашел нужную дверь. Он постучал.

Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стоял Карло. Он очень удивился, увидев еврея Исаака, но еще больше он удивился, когда в обеих руках еврея оказались большие ножи, один из которых Исаак тут же приставил к его горлу.

– Господа, я попрошу вас молчать и не делать глупостей.

Исаак закрыл дверь и посмотрел на Иннокентия, на лице которого отразилось крайнее изумление. Он сидел на кровати, а рядом с ним находился приоткрытый реликварий. В одной руке у Иннокентия была серьга. Еврей заметил, что Папа быстро сжал кулак, инстинктивно пытаясь спрятать ее.

– Ваше Святейшество, не трудитесь скрыть от меня то, что находится у вас в руке. Пожалуйста, дайте мне это немедленно, и с вами ничего не случится. В противном случае я пущу в ход свое оружие.

Он подошел к постели, крепко держа Карло за плечо и не отнимая ножа от его горла. Затем он выхватил серьгу из руки Иннокентия и положил ее в карман брюк.

Не теряя времени, Исаак направился к двери с намерением выйти из комнаты. Он в последний раз обернулся. Иннокентий смотрел, как Исаак уходит с реликвией, которую он так стремился заполучить, и на его лице читались досада и боль. Исаак открыл дверь комнаты и, прежде чем с силой захлопнуть ее, произнес:

– Ваше Святейшество, желаю вам удачно добраться до Рима!

Мобильный телефон, лежавший в сумке Лючии Херреры, настойчиво звонил. Пока Лючия пыталась найти его среди множества других предметов, она поклялась себе, что в этот же день наведет порядок в сумке и выкинет оттуда кучу скопившихся в ней ненужных вещей.

– Да, слушаю!

– Лючия? Это Фернандо.

– Привет, Фернандо! Ты где? – Она посмотрела на часы, не прекращая говорить. – Уже почти одиннадцать. Наверное, ты где-то поблизости, да?

– Да, но у меня возникла проблема.

Лючия плохо слышала его. Наверное, он проезжал через зону, где сигнал был слабым.

– Фернандо? Я не слышу тебя. А ты меня слышишь?

– Сейчас да. У меня на какое-то время почти пропал сигнал, но сейчас я тебя отлично слышу. Я хотел сказать тебе, что не могу найти виллу. Ты мне говорила, что после Навалмораль де ла Мата нужно ехать в сторону Наватехады, и я так и сделал. Потом я повернул к Альмарасу, но, доехав до поселка, не понял, как попасть к вилле. Теперь я возвращаюсь по тому же шоссе.

– Хорошо, я поняла. Не беспокойся, ты совсем рядом. Ты должен проехать большой разрушенный дом, он будет слева от тебя.

– Да, вот как раз сейчас я его вижу!

– Сбавь скорость, потому что метров через двести ты увидишь дорогу. Тебе нужно доехать до ограды с зелеными железными воротами. Это и будет въезд на виллу. Сделай одну вещь: подожди меня у входа. От ворот идет несколько дорожек, поэтому дом найти достаточно трудно. Я подъеду за тобой на джипе.

– Вот я уже поворачиваю и вижу ворота. Я буду ждать тебя здесь!

Фернандо выключил телефон и, проехав через ворота, остановил машину в нескольких метрах за ними. Перед ним раскинулась красивая дубовая роща. Между деревьями повсюду бродили коровы, олени и множество овец. Слева шла широкая извилистая тропа, по обе стороны которой лежали большие камни.

В январе на такой высоте на лугах было мало корма, но тем не менее на немногих зеленевших клочках земли под кронами каменных дубов паслись овечки, выщипывая сохранившуюся травку.

По дороге в Касерес Фернандо размышлял над тем, как неожиданно развивались события в течение последних двух суток после того, как он виделся с Лючией. Приглашение провести с ней выходные было спонтанным. В прошлый четверг они прощались у двери его дома, и повод снова встретиться был веским: они хотели увидеться с профессором Рамиресом, поделиться с ним информацией и понять, куда зашло их расследование.

Этот повод казался настолько безобидным, что размышлять было не о чем. Но каждый раз, когда Фернандо возвращался мыслями к тому вечеру, когда подъехавшая Моника неожиданно столкнулась с Лючией, у него сильно портилось настроение.

Моника усомнилась в его истинных намерениях относительно Лючии, что в какой-то мере было оправданным, потому что он не рассказал ей об этой встрече. На следующий день в магазине Моника была очень раздраженной, даже после того как Фернандо объяснил ей, что произошло на самом деле, и дал понять, что чувства здесь ни при чем. И это было ему неприятно. При таких обстоятельствах он решил не упоминать о приглашении Лючии провести выходные на ее вилле, чтобы не усложнять и без того непростую ситуацию.

Сам того не желая, он был неискренним с Моникой, и начинающийся с ней роман теперь был под сомнением, хотя его к ней очень влекло. И вот он стоял у въезда на виллу и ждал женщину, к которой испытывал некие чувства, но что это за чувства, объяснить не мог, и это вызывало у него некоторое беспокойство.

У Фернандо было достаточно времени, чтобы поразмышлять, как он прожил последние годы, и понять, что он, кажется, стал понемногу приходить в себя. Долгое время после смерти жены у него не было никакой личной жизни. После смерти Изабель он мало обращал внимания на женщин. Для него они были всего лишь клиентками или соседками, официантками или служащими ювелирного магазина, кассиршами или дикторшами. Он сводил контакты с женским полом лишь к деловым отношениям. Но меньше чем за месяц все изменилось.