– Ну, как угодно… Капрал Насоновский!

Вошел капрал-секретарь.

– Слушаю, господин майор!

– Принесите чаю. Два стакана.

– Есть, господин майор!

Дверь за капралом закрылась, и Кирилл вновь перевел внимание на Егоршина.

С какой бы это стати господину майору вздумалось вдруг разводить чаи со своим противником?

И тут на него жутко понесло угрозой сзади.

Реакция была мгновенной: мышцы ног сократились сами собой, Кирилла скинуло со стула и бросило в сторону.

Кувырок, вскочить на ноги… Правая рука рвется к кобуре.

В стул, на котором он только что сидел, вонзилась молния из трибэшника, который держал в руке стоящий в дверях капрал.

Кобура пуста… Конечно, пуста – ведь все оружие осталось в кабине атээски. И надо снова бросаться в сторону, делать кувырок и вскакивать на ноги… Все, как в бою с гостями.

В душе родился страх за собственную жизнь.

Глаза капрала Насоновского были страшны. И необычны. Кирилл не успел рассмотреть, в чем их необычность, но был уверен: наверняка в зрачках. Не кругляши – вертикальные косые ромбики… Знак принадлежности к прозомбированным.

И он понял, что именно происходило во время всего этого глупого разговора.

Господин майор попросту зомбировал своего секретаря. Видимо, чтобы сделать это, совсем не обязательно прибегать к гипнозу.

Секретарь опять пальнул, и Кирилл сделал еще один уход с линии огня, не переставая искать выход из ситуации.

Интересно, почему господин майор сам не стреляет в своего противника? Уж у него-то наверняка в кобуре имеется трибэшник… Кстати, вот где самое безопасное место! На линии, связывающей ствол секретарского трибэшника и тело господина майора!

И при следующем нырке Кирилл постарался оказаться именно на этой линии.

Страх за собственную жизнь нарастал, и ему все сложнее становилось сопротивляться…

В кабинете уже явственно пахло дымом.

Есть тут пожарная сигнализация или нет?

Капрал Насоновский, при всей своей зазомбированности, соображал, что стрелять сейчас в Кирилла нельзя.

Слишком уж вертлявая цель попалась! Так можно начальника поразить!

И он замер, не зная, что ему делать.

Интересно, скоро господин майор сообразит, что надо попросту броситься на пол, и тогда противник снова окажется в опасности. Видимо, скоро!

И тут страх что-то сделал с ним, с Кириллом – как совсем недавно безудержное бешенство.

Сзади послышался шум.

Надо полагать, господин майор пытался уйти с линии огня.

На месте капрала-секретаря теперь находилась светлая фигура, вместо сердца у которой пульсировала черная точка.

И Кирилл пожрал взглядом эту черную точку. Словно голодный – горошинку… Он и сам не понимал, как у него это получилось. Но как-то получилось.

Глаза у секретаря сделались чрезвычайно растерянными, но обычными, человеческими.

– Стреляйте в него, капрал Насоновский! – послышалось из-под стола. – Немедленно!

– Но зачем, господин майор? – голос у Насоновского тоже был растерянный. – Разве он на вас нападает?

Видать, парень совершенно не понимал, что тут происходит.

Кирилл тоже не понимал, что делает. Но делал.

Еще один «взгляд» на светлую фигуру, замершую около дверей, и там, где несколько мгновений назад пульсировала черная точка, загорелась ослепительная звездочка.

Страх за свою жизнь отступал.

И светлая фигура у двери вновь превратилась в капрала Галактического Корпуса.

Похоже, в отличие от Кирилла, господин майор понял, что произошло. Он начал медленно подниматься с пола.

А Кирилл вдруг сообразил, что ему и в голову не пришло пожелать, чтобы капрал-секретарь покончил с собой, застрелившись из собственного трибэшника. Примерно так, как это проделал на Незабудке влюбленный Витька-Тормозилло… Тот, правда, воткнул себе скальпель в сердце, ну да разница невелика! Нет, что-то за это время все-таки изменилось, прямо скажем!

Между тем господин майор поднялся на ноги.

– Мне не в чем себя упрекать, – заметил он. – Я сделал все, что мог. Судьба оказалась немилосердна.

– Руки на стол, – сказал ему Кирилл.

– Вы меня боитесь? – Кажется, майор удивился.

– Боюсь, но не за себя. За капрала Насоновского… Будьте внимательны, капрал! Он попытается вас убить!

– Меня? – Капрал тоже удивился. – За что же?

– За то, что вы стали свидетелем его поражения… Руки на стол, господин майор! Чтобы ваш секретарь их видел.

Егоршин водрузил руки на стол:

– И что дальше?

– Капрал, нет ли у вас ограничителя подвижности?

– Есть, – удивленно сказал Насоновский.

– Неужели вы намерены меня арестовать? – фыркнул господин майор.

– Я намерен вас захватить, Егоршин. Я уже несколько раз сталкивался с такими, как вы. И они от меня уходили. На сей раз я намерен не допустить этого… Где у вас ограничитель подвижности, капрал!

– В столе, в верхнем ящике… Но что здесь все-таки происходит?

– Мы с вами пытаемся задержать вражеского агента, – объяснил Кирилл голосом, который он слышал когда-то от прапорщика Малунова. – Так что держите его на мушке, капрал!

– Это же насилие, друг мой! – фыркнул Егоршин.

Он еще находил в себе силы шутить…

– Мы, галакты, вообще люди насилия. Впрочем, вы это прекрасно знаете! – Кирилл вышел из кабинета в приемную и полез в верхний ящик секретарского стола.

– Руки, господин майор! – донеслось из кабинета. – Стрелять буду! Руки!!!

А потом там шаркнуло, и раздался стук.

Кирилл схватил ограничитель и рванулся назад, в кабинет.

Егоршин стоял, скрючившись и опираясь на стол левой рукой. Вместо правого предплечья у него была головешка. Воняло обгорелым мясом. Чуть в стороне от стола валялся полицейский нейтрализатор. Видимо, он и стукнулся об пол, когда подстреленный Егоршин выронил оружие.

– Он за нейтрализатором полез, – виновато объяснил капрал Насоновский. – Что мне было делать?

Майору уже давно следовало отрубиться от болевого шока.

Тем не менее он сделал еще шаг в сторону нейтрализатора и только тогда, качнувшись, опустился на колени. А потом повалился ничком. Кириллу показалось, что полусгоревшая Майорова рука сейчас протянется к оружию и еще успеет поскрести пальцами по полу в бессильной попытке дотянуться до оружия. Однако майор больше не шевельнулся.