Она встала и перешла к начальнику штаба, потом снова ко мне. Все повторялось, как на первой кровати. Она включила свет в палатке, не боясь, что ее могут увидеть через открытые окна, и удивленно спросила, обращаясь к нам:

— Вы что, все больные или я вам не нравлюсь?

— Иди сюда! — позвал комбат Нину.

Снова скрип, возня и разочарование. Потом вторая, третья койка, и снова тот же результат.

— Мужчины, я понимаю, что вы давно без женщин, отвыкли, но не до такой же степени. Скажите, как вас расшевелить? Я же согласна на все! Я желаю сделать вам праздник души и тела, только подскажите мне как? Я уже и сама хочу вас всех!

Она начала медленно танцевать. Полумрак делал ее танец загадочным и неповторимым. Это было красивее, чем в любом фильме. Она сжимала ладонями свои груди, гладила себя между ног, принимала различные возбуждающие позы, поочередно подходила к каждому из нас, гладила руками, целовала, делала все, на что только была способна, но вскоре поняла бесполезность своей затеи.

— Ну, если вы сами не хотите или не можете, найдите мне кого-нибудь другого, только настоящего мужика, не такого, как вы. Или у вас в батальоне их нет? — с издевкой обратилась она к комбату. Ее глаза возбужденно блестели, щеки разрумянились.

— Иди сюда, я тебя сейчас оприходую за милую душу! — Начальник штаба снова попытался удовлетворить женщину, а когда из этой затеи снова ничего не получилось, полез в тумбочку за пистолетом. Он достал его, передернул затвор. Я навалился на него, забирая готовое к применению оружие. Подошел комбат, еле-еле вдвоем мы справились с капитаном Дейкиным, успокоили его и убрали в сторону ствол.

— Ну, вы и дураки! При чем здесь я, если у вас не стоит и ничего не получается? — обиженно сказала женщина и легла на свободную кровать. — Если кто-то вдруг надумает и захочет, приходите, буду ждать. Я на все согласна!

Никто к ней так и не пришел. Утром офицеры проснулись, но молча лежали в своих постелях. Я встал, оделся, подошел к гостье. Она тоже не спала.

— Собирайся, поедем к самолету, а то опоздаем.

Она встала, молча оделась, и мы поехали с ней на аэродром. Разговор не клеился. На прощанье Нина произнесла:

— Рассказать кому, что спала с тремя мужиками, сама пыталась их совратить, и ничего из этого не получилось, — не поверят, а то и засмеют. Эх, ребята, загубите вы здесь свои жизни, и во имя чего? Кому вы нужны будете такими? Себя не жалеете, так пожалели бы хоть своих жен. В чем они виноваты и кому нужны будут после вас таких? Как мне вас жалко! — И улетела к своему любимому мужу.

Вернулся в палатку, комбат с начальником штаба обсуждали прошедшую ночь. На столе стояла бутылка водки. Стали анализировать факты, с которыми уже столкнулись в отпусках офицеры, и в конечном итоге пришли к выводу, что война уже коснулась нашего здоровья, и то, что произошло сегодня ночью, это только первый, но очень серьезный сигнал.

Прибывающие в часть девушки негласно распределялись между офицерами: чем выше должность начальника, тем симпатичнее подруга. Распределялись по различным признакам: должности, материальному благополучию, авторитету и другим. У некоторых офицеров были свои постоянные «жены», которые были верны им весь период службы, и никто не мог взять их в свою постель без их согласия. Не возбранялось иметь и еще, были бы деньги. Основная часть «чекисток» была эстафетными палочками — попользовался сам, передай другому. Но их было очень мало, поэтому они не могли удовлетворить запросы всех желающих. Основная же часть офицеров и прапорщиков, не говоря уж о солдатах, за весь период службы ни разу не имела возможности воспользоваться услугами женщин. Те, кто «имел» их в Афганистане, были счастливчиками. Но таких было очень мало.

— Ну что, с дороги да в баньку? — спросил командир части своего, только что прибывшего из Союза для прохождения дальнейшей службы, заместителя.

— А что, у вас еще и банька есть? — удивился новичок.

— Еще и какая — с бассейном, девочками! Не пробовал? Ну, это мы скоро исправим, только ты не спеши и не комплексуй. Веди себя нормально и не опережай события. Вижу, человек ты нормальный, поэтому все у тебя будет как положено.

И, глядя в расширенные от удивления глаза офицера, довольный произведенным на него эффектом, он уже давал указания по подготовке бани. Полковые бани строились своими силами из самана и камней, внутри обшивались досками от ящиков из-под боеприпасов, делались скамейки, столы. Камни нагревались с помощью форсунки и дизельного топлива. Вместо веников использовали ветки местных деревьев. Некоторые офицеры, приезжая из отпуска, везли с собой березовые веники. Это было целое событие. В некоторых частях сауны были с бассейнами. Они строились там, где была проточная вода. Бассейны тоже делались из подручного материала, и они были роскошью для тех условий жизни. Такие бани имелись не во всех частях, были полевые банно-прачечные комбинаты, но это было совсем не то.

— Ну что, готов? Поехали.

И повезли новичка показывать баню. В сауне находились несколько девушек — молодых, красивых, словно с обложек популярных эротических журналов. Представили им вновь прибывшего майора.

— Ну что, девочки-русалочки, пора и в воду? — С шутками и смехом все начали раздеваться. Майор ехал воевать и представить себе не мог, что на войне ему понадобятся пляжные плавки. Он не спеша снимал с себя форму и со стыдом думал, как будет выглядеть в такой компании в своих цветастых трусах. Опешил, увидев, как легкими движениями девушки сбрасывали с себя последнее, что на них было.

— Очнись, командир! Прыгай к нам! — кричали ему из бассейна его новые сослуживцы. Майор тоже сбросил с себя трусы и прыгнул в воду.

— Вот эта девушка — моя, та — его, блондинка — твоя, пользуйся, не стесняйся! — показывал командир новичку «русалок». — Захочешь другую, скажешь, что-нибудь придумаем, но это позже. Сегодня отдыхаем при таком раскладе.

Все как-то просто, обыденно, будто речь шла совсем не о том, что всегда считалось пошлым, и не о них, красивых и ласковых, которые находились рядом, все слышали и даже не краснели. Девушки оценивающе разглядывали новичка.

— Ничего! У него есть достоинства.

После нескольких рюмок водки исчезла напряженность. Блондинка постоянно находилась рядом, о чем-то ласково говорила, будто ворковала, гладила его нежными пальчиками.

— Не спеши, еще не вечер! — И улыбалась, глядя в лицо своего нового знакомого, сравнивая с тем, кто несколько дней назад уехал навсегда в Союз.

— Нет, этот моложе, симпатичнее, добрее и, чувствуется, мужского здоровья в нем много. Повезло! А то переживала: кто же будет следующим?

Вечер прошел ошеломляюще раскованно. Майор еще несколько дней назад представить себе не мог, что он попадет в такую компанию. А сегодня он сам был одним из действующих ее лиц. Такое ему и не снилось.

С первых дней пребывания на афганской земле он сделал для себя несколько важных открытий. Первое: бытовые условия в Афганистане уже не такие плохие, какими были лет 5–6 назад, в самом начале войны. Есть баня, свои ларьки, а в них соки, минеральная вода, продукты питания, вещи, каких в Союзе днем с огнем не сыщешь. Жили не в палатках, а в щитовых домиках казарменного типа, в своих комнатках по несколько человек. Второе: здесь многие живут как бы двумя жизнями. Одна, и она основная, — с боями, кровью, повседневными заботами и ожиданием своей судьбы, вторая — с этими девочками, горьким весельем, словно компенсацией за поломанные, исковерканные жизни и авансом на многие годы вперед.