Юна изо всех сил вцепилась в косяк, пытаясь не дать Лорану вмешаться в ритуал. Кто знает, к какой беде приведет нарушение равновесия? Нужно уходить отсюда. Искать безопасное убежище… Спустя секунду девушка заметила причину, собравшую хранителей памяти, и враз забыла и о панике, и о нелепом сопротивлении. В центре образованного магами круга неподвижно лежал… настоящий дракон. Крылатый Властитель, будто только что сошедший с гравюр.

Не позволяя никому опомниться, алый выхватил скрытый в рукаве кинжал и проткнул ближайшую фигуру в сером балахоне. Еще два хранителя получили по метательному ножу в глаза.

Девушку окатило волной знакомой силы, к которой она потянулась, как страждущий к стакану родниковой воды, но ее стремление безжалостно пресекли на корню: оставшихся противников Лоран уничтожил тем же смертельным заклинанием, что и первых двух знакомцев.

Бой завершился, так и не начавшись.

Пламя без подпитки медленно опадало.

Дракон тяжело вздохнул, дернул крылом.

— Марана!

Позабыв про «помощницу», мужчина бросился к Властительнице. Выпущенная им Юна изможденно села на пол. Давно она не ощущала себя настолько опустошенной. Руки меленько дрожали. В животе свивался кольцами клубок ледяных змей. Мучительно хотелось спать.

— Марана, ты меня слышишь? Понимаешь? Хаос! Должен же быть способ все отыграть обратно!

Драконица медленно подняла морду, открыла глаза, полные безумного лилового огня, прошипела:

— Убей! Убей ту, что привел! Сейчас, когда она не способна сопротивляться!

— Тише, драгоценная, тише. Вестница здесь, чтобы помочь. Ее сила позволит нам сбежать от лиаро.

— Умоляю! Убей ее! Убей, пока она не убила нас!

Тьма вокруг Юны сгущалась, одни лиловые звезды-глаза дракона горели по-прежнему ярко. Лорана, приближающегося с обнаженным клинком, девушка уже почти не видела. Мысли ворочались пудовыми гирями. Она сейчас умрет? Даже не заметит, откуда нанесут удар. Она? Возлюбленная жрица Великого Хаоса?

Острое чувство беспомощности сменилось злостью.

— Rah kf'era! — искаженные изуродованные слова исконного языка, которые использовал алый — Юна выплюнула их противнику в лицо.

Зазвенел по плитам оброненный клинок.

Тоскливо взвыла драконица.

Девушку ударило магией в грудь, опрокинуло набок. Опалило веки, обожгло горло, пресекая крик в зародыше. Клубок змей в животе взорвался ледяными копьями. В отчаянной попытке скрыться от одуряющей боли, Вестница притянула колени к подбородку, обхватила руками, съеживаясь в комок.

Вокруг неистовствовало пламя.

Черное пламя грядущего.

***

В ухо настойчиво тыкался влажный нос пасюка.

Вестница осторожно отстранила крыса, встала, удивляясь, что еще жива. Сконцентрировалась, восстанавливая оборванную связь. Невольно отшатнулась от лежащего в луже крови хранителя памяти и встретилась взглядом с лиловым огнем, горящим в глазах оракула. Все вспомнила.

— Нравится видеть, как твои надежды, твои заветные мечты обращаются в прах? — ехидно оскалилась Марана. Драконица свернулась вокруг тела возлюбленного, оберегая его последний сон.

— Ты лжешь! Это ложь!

Он не… не поступит так! Рик, который всегда защищал и поддерживал, не отдаст ее хранителям памяти. Не позволит, чтобы его негласную невесту превратили в куклу без души и желаний, покорный инструмент для удовлетворения чужих амбиций.

— Не верю! Это неправда!..

«Правда… правда… правда», — засмеялось в ответ эхо.

Она Вестница, черпающая силу из чужих смертей. Чудовище, которое до рождения продал отец и возненавидела мать! Орудие, созданное лиаро! Он сын Повелителя Севера и вскоре, пусть пока не догадывается, эсса. Для него долг перед кланом, благополучие Предела, приказ Альтэссы со временем станут главнее личных желаний. Рано или поздно, добровольно или под давлением обстоятельств Рик смирится, уступит предназначенному им обоим и принесет ее в жертву ради светлого будущего драконов. Неужели она смела надеяться, что будет иначе? Ведь вчера… вчера он так и не пришел.

— Теперь ты убьешь и меня? Как убила его?

Горький вопрос Мараны вернул девушку в реальность. Драконица безотрывно и нежно смотрела в лицо алого, что явился спасти ее и погиб из-за собственной глупости. Сочувствия к нему Юна не испытывала: собаке — собачья смерть, Лоран тоже повел себе не слишком честно. Но что делать дальше ей самой?

Уничтожить проклятого оракула, показавшего ждущие ее впереди боль и отчаяние? Вернуться в родовой особняк? Вычеркнуть из памяти эту страшную ночь? А если не получится, хотя бы притвориться, что все приснилось? Завтра пойти на свидание с Риком и насладиться первым взрослым поцелуем. Светлыми, наполненными любовью и заботой днями, что остались у них.

В конце концов, несколько лет счастья не так и мало.

Это выход.

Выход для трусов и слабаков. Но не для той, что отмечена благословением самого Владыки N’eari.

Вестница подхватила крыса, посадила на плечо. Вспомнила, как визжала, не спеша подыхать, похожая тварь, когда мышеловка перебила ей хребет. До чего же живучие скоты — ни зелья их не берут, ни заклинания!

Она станет такой же.

— Если порезал палец, глупо обвинять нож в собственной неосторожности. Лорана убила не я, — Юна без страха приблизилась к драконице, хотя той было достаточно махнуть когтями, чтобы разорвать девушку пополам. — В смерти Лорана виновата ты сама… ты и те, кто сделал тебя такой. Хочешь отомстить? Мсти хранителям памяти! Этому миру, что отвергает нас.

— Катись к Хаосу!

Марана зло выплюнула в лицо девушке новый сгусток пламени. Словно наткнувшаяся на пирс волна, огонь неожиданно разошелся на две части, обтекая Юну — не иначе Великий Отец услышал пожелание и явился сам, защитив свою дочь. Тем не менее Вестница отступила, прижимая пальцы к ноющему лбу, пробормотала под нос.

— Да уж, неважно начали. Но, если верить твоим же откровениям, времени на уговоры у нас предостаточно…

— Просыпайся, мелкая.

Крис не сильно, но настойчиво тормошил меня за плечо. Я неохотно разлепила глаза, села, сбрасывая тяжелые шкуры, зябко поежилась. Очаг прогорел, даже угли потухли. От щелей в двери тянуло бодрящей морозной свежестью, на полу золотыми монетами рассыпались солнечные зайчики. Метель закончилась.

— Завтракать хочешь? Не бойся — не отравлено, я проверил, — рыжик протянул мне надкушенный бутерброд, который успел соорудить из здешних припасов. — Ланка, ты куда? Тут и целые есть!

Друг выглядел раздражающе бодрым, я же все еще наполовину пребывала во сне и порожденных им мыслях. Дракон, что воспользовался силой Вестницы… неужели тот самый пропавший без вести старший брат sei-ri, о котором говорилось в записях эссы Ровера? Пускай меня по-прежнему удивляет, как можно положить жизнь на алтарь обид, месть оказалась достаточно сильным мотивом, чтобы заставить учителя напасть на ученицу, а… юную Вестницу запалить пламя войны, в которое она бросила все робкие чувства и привязанности.