– Он мое сало спер, – свирепо сказал Осип.

– И мой йогурт. Но это неважно. Он все эти продукты не переварит, сволочь. Вот. А нам, Осип, нужно вернуться во Францию, тем более что тут оставаться страшновато. Если не сказать хуже.

Похмельный синдром всегда вызывал у Вани Астахова повышенную болтливость, и он, верно, сказал бы тем же манером еще сотню-другую столь же трескучих и необязательных слов, если бы его не перебил отец:

– Знаешь что, Ваня, ты не болтай лишнего. И ногами, кстати, тоже не болтай, ты мне уже два раза в коленку пнул. А что касается вашего отъезда из Питера, то это, по-моему, правильно. Я тоже думаю, что вам нужно уехать из России. В конце концов, деньги у вас сейчас имеются, и в значительном количестве, так что срочности в получении наследства нет никакой, а башку сломить можно очень даже запросто. Надо выждать время, ты разумно рассудил, Иван. Можешь считать, что твоей разумностью я покорен и очарован. – В голосе Александра Ильича снова послышалась легкая насмешка, коей он, как то было неоднократно заметно, щеголял к месту и не к месту. – Так что паспорта со всеми прибамбасами и билеты я вам оформлю к завтрашнему дню. Ваша задача – засесть на квартире на этой вашей улице Сантьяго-де-Куба и никуда оттуда не вылезать. Чтобы опять кого-нибудь ненароком не ушибить до летального исхода.

– Ты что, намекаешь, будто это мы убили Рыбушкина, да и Магомадова до смерти уговорили в придачу? – вскипел Иван Саныч. – Да? Значит, по-твоему, это мы с Осипом засадили в Магомадова две пули, одну Осип, одну – я, чтобы никому обидно не было?!

– Да успокойся ты, – досадливо оборвал его Александр Ильич, – ничего я не намекаю. Ты, сынок, попросту не пузырься, тебе нервы еще пригодятся.

Ваня что-то недовольно пробурчал, но наезды на отца прекратил.

Через полчаса личный шофер Александра Ильича довез Осипа и Ивана Саныча до квартиры на Сантьяго-де-Куба, а когда за шофером хлопнула дверь, Осип сказал:

– Значит, нам остались еще сутки. А ентот самый человек, который черный, тут уже бывал. И где гарантия, что он не побывает здесь снова?

– Н-никакой гарантии, – выговорил Иван Саныч. – Только мне все равно. Я стырил у Жодле пистолет, а йогурта у меня уже нет. Но, честно говоря, Осип, – он повернулся к Моржову и изобразил на лице какую-то странную гримасу, – честно говоря, мне очень хотелось бы пощупать этого самого человечка, будь он Ансельмом, будь он хоть восставшим из ада или из зада. (Иван Саныч хорошо зарядился кальвадосом и потому был отчаянно храбр.) Возможно, если мы его поймаем здесь, в Питере, гарпагинские денежки уже наши. Ведь если он грохнул Жака и Николя и спер миллион у Гарпагина, то условие в приписке завещания будет выполнено!

– Может быть, – сказал Осип.

– И вообще, – проговорил Иван Саныч, – не знаю, как ты, а вот лично мне очень тяжело сидеть дома, имея в своем распоряжении дикую сумму в валюте. Ведь можно так покуролесить на прощание. Может, мы больше сюда и не вернемся, а, Осип? Осядем в Париже, будем гонять по всему миру, посмотрим, где че кому почем… вот так. Хорошо заживем, а, Осип? Я вот тут подумал: если Настя найдется, а не жениться ли мне на ней? По моему мнению, она самая подходящая мне пара, ну, как… как тебе Лиза Гарпагина, – тут Иван Саныч хохотнул, а Осип проговорил:

– Ты, Ванька, известный любитель теёрии-от разводить. Если бы да кабы…

– Да почему же? А вот у меня мысль есть хорошая, – вдруг заявил Иван Саныч.

– Котора?

– Я знаю, как выманить этого самого черного человечка на свет Божий.

– Чаво? И как?

– Ведь он всегда следует за нами?

– Ну да.

– И убивает тех, кого мы разыскиваем… Рыбушкина, Магомадова… так, Осип?

– Ну, так. И чаво?

– А то, что если этот Ансельм, или кто он там, убил Магомадова, то ему точно так же нужен Жодле. Жодле знает все, что знал Маг, и даже сверх того. Так что если он убил Магомадова, то Жодле он убрал бы с еще большим удовольствием.

– Антиресно, – пробурчал Осип.

– Конечно, интересно! А почему он не убил Жодле? Да потому что он не знает, где его искать. А лишних усилий этот черный человек не предпринимает, боится засветиться, так что он тупо следует за нами… мы сами выводим его на тех, кого надо. Мы знаем питерский адрес Жодле, а он – нет. И если Жодле все еще в Питере, то мы его выловим и предложим ему прощальный ужин.

– Чаво-о-о? – протянул Осип. – Саныч, ты вообще как… в своем уме? Ты что говоришь-то? Прощальный ужин с Жодле? Да енто… он от нас шарахаться будет, как черт от ладана!

– Ну… енто как с ним говорить, – отозвался Астахов-младший. – У нас против него все козыри.

– Енто ты так думаешь. А он, может, совсем по-другому… да, думается, его уже и нет в Питере-от. Взял билет на утренний рейс и – бонжур, бля.

– Не бонжур, а оревуар, – поправил его Иван Саныч, который, помнится, рассекал в Сен-Дени с самоучителем французского языка и теперь считал, что он несколько поднатаскался в нем.

– Но твой папаша грил, что лучше не высовываться, а Ильич знает, чаво говорит!

– Ты, Осип, верно, сала переел, – безаппеляционно заявил Иван Саныч, – ты что, хочешь сказать, что если следовать указаниям моего почтенного родителя, то можно наилучшим способом избежать всех геморроев? По-моему, мы с тобой выжили не благодаря, а вопреки его советам.

– Но на этот раз у него, кажись, такое же намерение, как и у нас – выдворить нас подальше, из Питера!

– Намерение? Есть такая пословица, Осип: благими намерениями вымощена дорога в ад.

И с этими словами Иван Саныч снял трубку телефона и набрал короткий номер.

– Справочная? Девушка, вы не подскажете, какой телефон вот по этому адресу? – живо заговорил он, когда ему ответили. И он назвал адрес питерской квартиры Жодле. – Какой? Ага, спасибо. Ну вот и все, – повернулся он к Осипу, – сейчас будет фокус. – Если, конечно, Жодле окажется дома. Но мне почему-то кажется, что, по логике вещей, он сейчас должен находиться на той квартире. Во избежание… але!! Месье Жодле? Очень хорошо. Я рад, что застал вас. Вы меня узнаете? Вот и чудно. Дело в том, месье Жодле, что мне нужно с вами встретиться. Да. Конечно, важно.

– Я надеюсь, что это не связано с денежным вопросом? – прозвучал в трубке холодный голос француза.

– Ни в коем случае! Вы, кажется, очень щедро расплатились за все.

– Рад это слышать. Но должен заметить, что с вашей стороны неблагоразумно говорить об этом по телефону.

– Понятно. Так вот, я повторяю: нам нужно встретиться. Месье Жодле, я думаю, что вас хотят убить.

– Я догадываюсь, – отозвался тот. – Мы, кажется, об этом уже говорили.

– Лучше сто раз поговорить, чем один раз умереть. Это если перефразировать известную русскую поговорку. Так что давайте увидится гле-нибудь неподалеку от вашего дома.