– Это может занять много времени, – заметил Бо.

– У меня нет много времени, – выпалил я. – Моя жена не отстанет от меня с покупкой дома для нее, уж я-то ее знаю.

У меня было мало времени и по другим причинам, о которых я не мог рассказать Бо и Дебби. В следующем месяце мне предстояло явиться в суд и признать себя виновным, а к этому признанию приложить подробнейший финансовый отчет. Разумеется, все это будет сделано тайно. Ничто не будет предано огласке вплоть до следующего года, когда мое сотрудничество со следствием станет публичным фактом. Именно теперь, еще до подачи финансового отчета, лучше всего было бы продать дом в Олд-Бруквилле.

– Должен быть какой-то способ заставить ее расколоться, – сказал Бо.

– Может, мне подружиться с ней? – откликнулась бывшая актриса. – Что, если я появлюсь на следующем заседании, истерически рыдая, потому что мой муж избил меня или что-нибудь в этом роде? – Она сделала паузу. – Из того немногого, что я знаю о твоей жене, Джордан, можно сделать вывод, что она тут же бросится утешать меня.

«О господи!» – подумал я. Это прямая дорога в ад, и этого нельзя допустить. Ни за что!

– Отличная идея, Дебби. Ты даже могла бы пригласить ее куда-нибудь пропустить пару глотков и незаметно подпоить. Спиртное – это все равно что сыворотка правды. Послушай, что она скажет в подпитии. (Боже, что я говорю!) Кстати, я знаю отличное местечко, куда ты могла бы привести ее, называется «Бакрам Стейблз». Это старое логово васпов в Локаст-Вэлли. Там спокойно и довольно мило, можно сделать чистую запись без шумов.

– Это ужасно, – сказал Бо. – Нет, я не могу пойти на это, – пауза, – не выплатив Дебби премиальные. Если она, конечно, справится с этим заданием.

– Вот спасибо, – хмыкнула она. – Не волнуйтесь, я справлюсь. Возьму с собой луковицу и очищу ее в машине, прежде чем пойти на заседание. И войду к ним с потоками слез, струящимися по щекам.

Снова наступила короткая пауза.

– Боже! Это ужасно, – сказал Бо. – Так давайте же сделаем это!

– Я не могу это позволить, – убедительным тоном произнес я и добавил: – Но я не могу этому помешать, ведь это уже решено, правда? Что же я могу теперь сделать?

– Ничего, – ответил Бо. – Мы прошли точку невозврата.

– Отлично! – воскликнула Дебби. – Пошла за луком.

Члены клуба мужененавистниц встречались раз в неделю по средам. Каждая такая встреча длилась час, и все заканчивалось в восемь вечера. Было уже почти одиннадцать, а Бо все еще не звонил. Я расхаживал взад и вперед по гостиной, стараясь сохранять спокойствие, и подсчитывал в уме, сколько хорошей кармы я положил в свою копилку жизни.

Собственно говоря, Герцогиня сама напросилась на это, разве нет? Я хочу сказать, какой мужчина не хотел бы знать тайные мысли своей проживающей отдельно жены? Чем я хуже любого другого ревнивого мужа? Разница состояла лишь в том, что у меня были средства и возможности предпринять более серьезные шаги, чем большинство мужчин. Кроме того, если она была готова поделиться сокровенными мыслями с первой попавшейся… Тогда ее сокровенные мысли легко станут достоянием общественности.

Честно говоря, я был почти уверен в том, что получу хорошие новости. В конце концов, я поразмыслил над тем, что неделю назад сказала Дебби, и, отсеяв шелуху, увидел две простые истины. Первая – она все еще любит меня, но пребывает в растерянности. Вторая – со временем она так истоскуется по сексу со мной, что у нее не будет иного выбора, кроме как вернуться ко мне. Даже в тот день, когда мы вместе шли по берегу океана, она дважды намеренно поднимала тему секса: один раз назвала нас сексуальными маньяками (что, на мой взгляд, было очень даже хорошо), в другой – сказала, что мы только и делали, что кувыркались в постели (что может быть лучше?). Разумеется, до меня доходили тревожные слухи о Майкле Болтоне и ее персональном тренере, засранце Румыне Долбоклюве, но, в конце концов, это были только слухи.

Приободренный этими мыслями, я позвонил Магнуму и рассказал, что у меня происходит с Герцогиней.

– Будет ли Ублюдок возражать против того, чтобы я продал мой дом в Олд-Бруквилле и купил гораздо более дешевый в Хэмптонс? – спросил я его.

Магнум ответил утвердительно с осторожным оптимизмом. Сказал, что по уши занят переговорами с Ублюдком, с которым, как всегда, очень трудно иметь дело. Тем не менее он полагал, что Ублюдок отнесется благосклонно к моим попыткам сократить расходы. В любом случае он надеялся обо всем договориться к началу мая, когда мне предстояло явиться к судье Глисону и подать заявление о признании себя виновным.

И тут я услышал звонок телефона. Это Бо! Я бросился на кухню, но когда подскочил к телефону, замер на месте. Это звонил не телефон, а интерком, соединенный с телефоном. Кто-то стоял у ворот. Кого еще, черт побери, принесло? Я осторожно снял трубку.

– Кто там?

– Привет, дружище! Это я, Бо!

– Бо? Что ты тут делаешь?

– Впусти меня, это доставка на дом, дружище.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и еще раз прокрутил сказанные Бо слова. Принесенные им новости могут быть только хорошими, решил я. Иначе зачем ему лично ехать так далеко, в Саутхэмптон? Если бы новости были плохими, он бы просто позвонил мне по телефону, если он, конечно, не из тех людей, которым нравится лично смотреть на горе и страдания других. Нет, конечно, Бо был не из таких! Как я мог даже подумать о нем такое? Бо был моим настоящим другом и тысячи раз доказал это. Просто он хотел лично передать мне хорошие новости.

– Эй, дружище! – рявкнул интерком. – Ты собираешься открыть мне калиточку или как?

– Да-да, извини, Бо!

Я набрал нужный код и направился к входной двери.

Спустя несколько минут мы сидели за обеденным столом под люстрой из кованого железа, которая стоила целое состояние. На деревянной поверхности стола лежал маленький магнитофон, который мы еще не включали. Бо рассказывал, как бывшая актриса Дебби Старлинг потрясающе сыграла свою роль и, без сомнения, заслужила «Оскара» – так ловко она втерлась в доверие к Герцогине.

– И фокус с луковкой сработал как нельзя лучше, – говорил мне Бо. – И вот Дебби адски рыдает и всхлипывает, по ее личику градом катятся слезы, пока она рассказывает твоей жене, как муж всячески оскорблял и обзывал ее. И, конечно же, м-м-м… Герцогиня искренне посочувствовала ей, потому что такова ее натура. Вот так эти двое и подружились еще до начала собрания.

Я кивнул и задумчиво почесал подбородок.

– Пока звучит неплохо, – пробормотал я. – Так что она говорила во время заседания?

Бо медленно покачал головой.

– Важно не то, что она говорила на заседании, а что она сказала после него.

– Да? – встрепенулся я. – Они пошли ужинать?

– Они пошли выпить, – ответил Бо, почесывая бороду. – Сам знаешь, in vino veritas. Истина в вине.