Латкинский проспект, фото начала ХХ в.

Надпись на старинном корпусе «Светланы». Фото автора, апрель 2009 г.

На следующий год, 1913-й, рядом с этим корпусом стал строиться еще один корпус «Айваза» – для производства электроламп. Новое предприятие получило название «Светлана». Считается, что название выбрали по нескольким причинам: во-первых, это красивое женское имя, во-вторых, в нем содержалось ключевое слово «свет». Есть и еще одна версия: «Светлана» расшифровывается буквально как «световая лампа накаливания».

К Первой мировой войне завод «Новый Айваз» в Лесном являлся одним из крупнейших петербургских предприятий. В его составе находились три специализированных производства – механический завод, выпускавший прицельные рамки для винтовок, машиностроительный, на котором производились табачные машины, и завод электроламп «Светлана». Первая мировая война сыграла на руку владельцам «Нового Айваза»: только за 1915 г. завод заключил контрактов на 30 миллионов рублей…

В 1928 г. к «Светлане» присоединили Электроваккумный завод, в связи с этим производство осветительных ламп постепенно дополнилось изготовлением радиоламп, рентгеновских трубок, генераторных ламп и т. д.

…Имя Латкина очень долгое время сохранялось в топонимике Лесного: кроме Латкинских мест в Лесном существовал парк Латкина. Внутри нынешнего объединения «Светлана» до сих пор сохранились участки бывшей трассы Большого Латкинского проспекта, название которого было известно с 1915 г. В декабре 1952 г. его переименовали в Черкасскую улицу («в ряду улиц, названных в память об освобождении советских городов во время Великой Отечественной войны»), а в мае 1965 г. упразднили (фактически в 1969 г.).

Лаутрово поле на карте Петрограда, 1916 г.

Так называлась местность за Нарвской заставой, невдалеке от Путиловского завода – в конце Чугунного переулка (с 1958 г. – ул. Васи Алексеева) и Богомоловской улицы (с 1923 г. – ул. Возрождения).

Как сообщалось в путеводителе по Ленинграду 1933 г., в конце Чугунного переулка, под № 6, находился дом «Лаутеровой дачи» – старый деревянный двухэтажный дом, соединяющийся высоким крытым переходом-галереей со стоящим позади флигелем.

«Лет 50 назад здесь было богатое имение с хорошим садом, с гротами, прудами, каналами и мостиками через них, – говорилось в упомянутом путеводителе. – Остатки одного из мостов были потом известны в районе под именем „Чертова моста“. Место было глухое, под мостом находил приют уголовный элемент, которого обыватели боялись как чертей, отсюда и прозвище моста. Это, однако, не мешало устройству на „Лаутеровой даче“ рабочих гуляний. Здесь же, у „Чертова моста“, происходили и революционные собрания рабочих.

Чугунный переулок по выходе в поле упирается в полосу невысоких холмов, идущих в этом месте параллельно улице Стачек и затем поворачивающих на северо-восток. Это так называемая «Лигово-Рождественская гряда» – граница былого солоноводного Литоринового моря, некогда покрывавшего большую часть территории современного Ленинграда. Из уступов этих холмов здесь сейчас берет глину вновь построенный небольшой кирпичный завод, обслуживающий „Краснопутилстрой“».

«Кто за Нарвской заставой не знает Лаутрова поля? – задавал риторический вопрос газетчик „Ленинградской правды“ в июне 1929 г. – Раскинулось оно двухкилометровым зеленеющим ковром сразу же за Богомоловской улицей и тянется до самого пути Балтийской железной дороги.

В прошлом у Лаутрова поля была печальная слава. Здесь по праздникам собирались путиловские молотобойцы и треугольниковские лакировщики «стенка на стенку» померяться силой. На его просторе в воскресные дни справляли и поминки, и свадьбы, и именины окраинные жители».

После революции Лаутрово поле осталось место досуга рабочих – только уже советского, культурного. «Отдыхают за чаем, у костра, почитывают газеты, – рисовал идиллическую картину здешнего рабочего отдыха репортер „Леправды“. – Ваш слух уловит знакомые арии из оперы „Евгений Онегин“. Нередко здесь играют в лапту… Радио гудит. Гармоника… Ребята танцуют». Одним словом, «Лаутрово поле должно стать подлинным культурным уголком рабочего отдыха, и об этом нужно теперь же позаботиться культкомиссиям заводов Московско-Нарвской окраины».

Старинный поселок Лахта, еще в 1963 г. вошедший в городскую черту, расположен практически напротив новостроек Приморского района на берегу Финского залива.

С Лахтой связаны многие знаменитые события. Именно возле Лахты в ноябре 1724 г. Петр I спасал моряков с баркаса, севшего на мель, после чего простудился и умер. Эта история, возведенная в легенду, всегда потом сопровождала личность царя и была запечатлена в памятнике, установленном в 1909 г. на Адмиралтейской набережной и снесенном в 1919 г.

В 1768 г. именно в окрестностях Лахты нашли громадный валун весом около ста тысяч пудов, известный под названием «Гром-камень» и использованный для пьедестала знаменитого фальконетовского Медного всадника. Путь в 7855 метров, от лесного урочища до берега залива, камень «преодолел» за пять неполных месяцев.

Котлован, из которого извлекли «Гром-камень», заполнился водой – получился пруд, получивший название Петровского. Он уцелел до нашего времени. А на лахтинском берегу Финского залива можно увидеть осколки этого исполинского камня.

Название Лахты своими корнями уходит в допетровскую историю приневских земель. Оно имеет финское происхождение и означает «залив», «бухта».

В XVI в. под общим названием Лахта «скрывались» пять расположенных рядом деревень. Как отмечает историк-краевед Николай Михайлов, имя одной из них – Ковдуя, или Кондуя, происходившее от финского «конту», то есть двор, хозяйство, впоследствии переиначили в привычное русскому слуху «Конная». Так появилась «Конная Лахта», а деревня Перекуля потом получила название Бобыльской. Жили в ту пору в Лахте русские и потомки коренных финно-угорских племен, а в XVII в. здесь появились финны-лютеране, переселившиеся из Восточной Финляндии.

С петровских времен Лахта долгое время находилась во владении казны: вся территория по северному побережью Невской губы от Лахты до Белоострова была приписана к Дубковскому дворцу и Сестрорецкому оружейному заводу. В 1766 г. Екатерина II пожаловала Лахту своему фавориту графу Григорию Орлову, от которого она перешла к графу Якову Брюсу – внуку первого коменданта Петербургской крепости. Как следует из документов, в 1788 г. за Я.А. Брюсом числились «…мыза Лахта со службами деревянными на суходоле (высоком месте) и принадлежащие к ней деревни Лахта, Дубки, Лисий Нос и Конная также на суходоле, в тех деревнях крестьян мужского пола 238 душ».