Старинная водонапорная башня, построенная в 1902 г., стала исторической достопримечательностью торгово-выставочного комплекса «Гарден Сити». Фото автора, октябрь 2008 г.

Впрочем, граф не собирался ограничиваться устройством только трех поселков. В 1909 г. он получил разрешение на устройство на своих землях еще шести поселков. Им предполагалось дать следующие названия: «Графский», «Горский», «Отрадное», «Приморский», «Счастливое» и «Любимое». Этим поселкам предстояло заполнить собой практически всю свободную к тому времени прибрежную полосу имения – от Лахтинского разлива до границы владений на западе за Лисьим Носом.

Как отмечает краевед Николай Михайлов, «к счастью, графу не удалось осуществить все свои замыслы. В противном случае сегодня территория Приморского лесопарка была бы уже густо застроена дачами».

Что же касается самого практически вконец разорившегося А.В. Стенбок-Фермора, то он в это время, по бо́льшей части, был в Париже. В годы Первой мировой войны граф воевал в армии союзников. В 1916 г. граф с супругой приезжал в Россию – на похороны своей матери Марии Александровны. Это был его последний визит на родину.

Между тем жизнь в Лахте, с графом или без графа, шла своим чередом. С конца XIX в. Лахта была известна как популярное дачное место. Как и в других пригородах, крестьяне не только сами строили дачи, но и сдавали свою землю горожанам под дачное строительство или сдавали ее в аренду. Как правило, отмечает краевед Николай Михайлов, договором предусматривалось, что по истечении 25 лет возведенная арендатором дача перейдет в собственность владельца земли.

«И избы, и дачи строились на Лахте, как правило, из барочного леса, – указывает Николай Михайлов. – Барки, на которых в Петербург доставлялись различные товары по рекам из центральных и южных губерний России, перегонять пустыми обратно было невыгодно. Поэтому их после разгрузки просто отправляли вниз по течению Невы, где на заливе их подбирали лахтинские крестьяне. На берегу Лахтинского разлива на Бобылке издавна существовало специальное место для ломки барок. Туда же вплоть до последнего времени, пока был хороший подъезд к берегу, лахтинские жители лодками буксировали найденные на заливе бревна, брусья, доски, годные если не на строительство, то на дрова».

Революция 1917 г. и Гражданская война подвели резкую черту под дачной жизнью Лахты и Ольгино. Возрождение ее началось только в 1920-х гг., во время НЭПа. Сюда снова потянулась интеллигенция из города.

В 1938 г. указом президиума Верховного совета РСФСР Лахту и Ольгино объединили в один населенный пункт, назвав его Лахтинским рабочим поселком. Название не прижилось, а из-за существования одноименной железнодорожной платформы название Ольгино осталось и дальше в употреблении.

…Вплоть до начала Великой Отечественной войны подавляющее большинство жителей Лахты составляли финны-ингерманландцы лютеранского исповедания. Остальные были православными, причислявшими себя к ижоре. «Возможно, среди них были и потомки тех, кто поселился здесь в глубокой древности, задолго до прихода финнов, – указывает краевед Николай Михайлов. – Однако появление на Лахте жителей с русскими фамилиями имеет и другое объяснение. Среди местного населения до сих пор рассказывают предание о том, как в XVIII в. владелец имения перевел в Лахту из своих великорусских поместий несколько русских семей, носивших фамилии Ждановы, Кирилловы, Владимировы и др., „для поправления чухонской породы“».

В 1942 г. лахтинских финнов, как и тысячи других ингерманландских финнов Ленинградской области, в принудительном порядке депортировали в Сибирь и другие места «без права возвращения». Обратно довелось вернуться немногим…

В 1963 г. Лахту и Ольгино включили в черту Приморского района Ленинграда. С этого времени они стали рассматриваться как перспективный полигон для строительства новых жилых кварталов.

Намывные работы 1970 – 1980-х гг. серьезно испортили экологическое состояние окрестностей Лахты. В 1979 г. началось строительство Северной станции аэрации, положившее начало промышленной зоне «Конная Лахта»…

Тем не менее Лахта все-таки не стала очередным полигоном городского строительства. Она до наших дней сохранила удивительное очарование дачного пригорода эпохи «блистательного Санкт-Петербурга».

«Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга» 2003 г. таким образом определяет границы этого нового «спального района», который со временем может, наверное, претендовать на статус исторического: «между Финским заливом, рекой Каменкой, Богатырским проспектом и Планерной улицей». С востока его соседями являются Старая Деревня и район озера Долгого. Еще одно название этого нового района, которое можно увидеть на новых петербургских картах, – «Северо-Приморская часть».

Впрочем, многих не устраивает ни то, ни другое название. В связи с этим возникла уникальная ситуация эксперимента: в начале 2010 г. газета «Metrо» и интернет-портал «Карповка» объявили народный конкурс на лучшее название для этого микрорайона.

Конкурс принес любопытные результаты. Среди вариантов названия района предлагались «Камыши», «Камышинки» и «Камышовка», а также «Богатырево» – по Богатырскому проспекту, и «Оптики» – в честь улицы Оптиков.

…Каким бы ни было название района, очевидно одно: он непременно отразит близость к обширным водным пространствам – Финскому заливу или Лахтинскому разливу. Последний представляет собой озеро на северном берегу Невской губы, отделенное от нее песчаной пересыпью, по укрепленной части которой проходят шоссе и железнодорожная линия. Название происходит от финского «лахти» – залив.

Протока, соединяющая Лахтинский разлив с Невской губой, носит наименование река Бобылка – по Бобыльской слободе, как раньше именовалась северо-восточная часть Лахты между Лахтинским разливом, Новой улицей и железной дорогой. В XIX в. здесь поселяли бобылей – отслуживших солдат, у которых не осталось родственников и которым некуда было возвращаться.

Как отмечает краевед Николай Михайлов, с давних пор в здешних местах по берегу Финского залива проходил кратчайший путь из Петербурга на Лахту. С весны до осени он становился труднопроходимым из болот и частых подъемов воды в заливе. В 1788 г., когда началась очередная Русско-шведская война, здесь проложили дорожное полотно – вероятно, как указывает Николай Михайлов, по отсыпанной дамбе. Одновременно возвели «изрядный крепкий мост» через Лахтову губу, как тогда называли Лахтинский разлив.

Когда в середине 1890-х гг. вдоль Финского залива прокладывали частную Приморскую (Петербургско-Сестрорецкую) железную дорогу, старую дамбу от Старой Деревни до Лахты расширили. Весной 1893 г. под руководством инженера Г.А. Бернштейн через Лахтинский залив соорудили новый мост длиной в 92 сажени. На участке от Новой Деревни до Лахты движение поездов открылось в 1894 г. Надо сказать, что путь по дамбе постоянно страдал от наводнений, а потому требовал частого ремонта. Особенно она пострадала во время катастрофического наводнения 1924 г., когда дамбу просто размыло, Лахтинский мост разрушило, а железнодорожное полотно унесло далеко в сторону.