Служебная практика, сложившаяся в российской императорской армии, не предоставила возможности исследуемым главнокомандующим не только изучить все нюансы многогранной управленческой деятельности на строевых должностях, сформировать у себя устойчивые командирские навыки, но и просто пройти все ступени командной иерархии. Имея к началу Первой мировой войны минимальный командный опыт, они все проявили недостаток полководческих качеств и неспособность в полной мере управлять подчиненными войсками в ходе ведения боевых действий.

Наиболее подготовленными к полководческому виду деятельности оказались М. В. Алексеев и А. А. Брусилов. Причем, если их деятельность в роли военачальника сверять с классическим определением идеального полководца, данным К. Клаузевицем и представленным им как квадрат, стороны которого представляют собой равенство между умом и волей военного вождя, то более этому определению соответствовал А. А. Брусилов. Он выстраивал свою управленческую деятельность наиболее целесообразно. Отдавая должное роли начальника штаба, по возможности подбирал себе ближайшего помощника из числа единомышленников, но противоположного по характеру для уравновешивания своего «горячего» нрава. Строго разграничивал сферу деятельности на командную и штабную, не смешивая их в практической деятельности. Всегда внимательно выслушивал мнение начальника штаба, даже если оно не совпадало с его мнением. После обдумывания принимал окончательное решение и формулировал его кратко и внятно для окончательного оформления. При проведении решения в жизнь не допускал колебаний и шатаний, требуя от всех подчиненных безусловного выполнения поставленных задач. При этом в ходе операции (сражения) всегда руководил войсками, не выпуская нитей управления из своих рук.

К недостаткам этого военачальника следует отнести: чрезмерное честолюбие, которое в отдельных случаях не позволяло ему реально оценить обстановку, толкая на необоснованные действия без учета сложившейся обстановки, снижение волевых качеств, происходившее под влиянием военных неудач; карьеризм, способствующий принятию конъюнктурных решений.

М. В. Алексеев был наиболее подготовленным военачальником в области стратегии и боевого применения существующих на тот период родов войск. Своей военной карьерой он был обязан исключительно систематическому личному труду. Абсолютно большую часть службы М. В. Алексеев провел на штабных должностях. Не терпящий верхоглядства и непрофессионализма, он сформировался в тип военного руководителя-педанта, что вне зависимости от желания заставляло его наряду с основной работой заниматься многими второстепенными вопросами. В практической деятельности это забирало очень много времени, отвлекая от решения основных вопросов подготовки операции, и не предоставляло ему возможности в полной мере концентрировать свое внимание на личной проверке ее узловых мест. Будучи главнокомандующим, он всю подготовительную часть деятельности штаба, необходимую для принятия решения, выполнял всегда лично, не доверяя ее тем лицам (начальник штаба, генерал-квартирмейстер), которые в соответствии с нормативными документами несли за нее полную ответственность. Вместе с этим ход всех операций, проводимых М. В. Алексеевым в ранге главнокомандующего, контролировался и управлялся лично им.

М. В. Алексееву очень не хватало яркой оперативной мысли, он не отличался гибкостью ума и широтой взглядов, присущей великим полководцам, в нем «… не чувствовалось то «большое сердце» («силы духа». – А. П.), без которого нельзя было пойти на решение, не имевшее прецедентов и не опиравшееся на старые принципы военного искусства».

Метод управления войсками Я. Г. Жилинского некоторым образом перекликается со стилем руководства М. В. Алексеева – «кабинетного работника», что неудивительно, т. к. будущий главнокомандующий Северо-Западным фронтом в свое время получил подобную характеристику «военный кабинетный ученый» от В. С. Трубецкого. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом Я. Г. Жилинский при управлении войсками в Восточно-Прусской операции проявил чрезмерную самостоятельность, которая не была подкреплена специальными знаниями, практическим системным опытом, и в совокупности с неприятием в принципе мнения своих подчиненных и штаба сыграла с ним трагическую шутку в единственной операции, которую отвела ему судьба. Индивидуальные качества, характер, склад ума Я. Г. Жилинского, малый опыт управленческой деятельности лишь подтвердили, что военачальник такого типа малопригоден к роли главнокомандующего фронтом и заведомо обречен на неудачи.

Полную противоположность А. А. Брусилову и М. В. Алексееву в организации управления представляли Н. В. Рузский и Н. И. Иванов. Они находились в полной зависимости от своего штаба. И если это в какой-то мере оправдано служебной практикой Н. И. Иванова, большую часть военной службы проведшего в артиллерии, то у Н. В. Рузского это явилось, вероятнее всего, следствием его перманентного болезненного состояния. Отсутствие жизненной энергии, необходимой для постоянного самообразования, чисто административное содержание служебной деятельности перед Первой мировой войной, отдаленной от деятельности военачальника, не позволили ему совершенствовать ни штабные задатки, ни командные.

Положительным фактором в деятельности А. Е. Эверта в должности главнокомандующего можно считать то, что он во время подготовки операций вникал во многие мелочи. Но его осторожность, которую следует считать нерешительностью, в конечном итоге высветила его как человека, боявшегося ответственности. Поэтому для того, чтобы снять ее с себя, его управленческая деятельность на посту главнокомандующего заключалась в передаче своих функций в нижестоящее звено (армейское) и ограничивалась многословными указаниями с общеизвестными военными истинами, даваемыми подчиненным инстанциям лишь накануне операции. Впоследствии А. И. Деникин писал: «…характер и способности, проявляемые человеком в мирное время, зачастую совершенно не соответствуют таковым в обстановке боевой. Достаточно вспомнить блестящую и вполне заслуженную мирную репутацию генерала Эверта, далеко не оправдавшуюся на посту главнокомандующего Западным фронтом…»

А. Н. Куропаткин первый раз показал свою управленческую немощь в должности главнокомандующего в Маньчжурской кампании, по итогам которой он был уволен с военной службы. Реанимированный в годы Первой мировой войны, он вновь продемонстрировал великолепные административные способности и абсолютное отсутствие полководческих навыков и умений. Высшее военное образование он получил в тот период, когда за постулат принималось положение, при котором военачальник не считался проигравшим сражение, если у него оставались войска в резерве. Эту идею он и проводил в сражениях, организуя боевые действия минимальным количеством своих войск и применяя устаревшие методы ведения боевых действий. А. Н. Куропаткин желал быть востребованным военачальником, но не желал воевать. Вся его деятельность в ранге главнокомандующего была направлена на то, чтобы не потерпеть сокрушительного поражения в операции, поэтому он не предпринимал никаких активных мер.

Таким образом, в начале Первой мировой войны и в ходе ее на должности главнокомандующих армиями фронта назначались генералы, которые, служа честно, как это и предполагала их среда, по своим деловым и личностным качествам не могли быть в своем большинстве успешными военачальниками. Первая мировая война показала, что, несмотря на то, что подбор и многие назначения делались из лиц, которые по существующим правилам и законам признавались достойными быть выдвинутыми, сам выбор начальствующих лиц был не всегда удачен. Профессионализм военачальников часто не соответствовал масштабу возложенных на них задач. Отсутствие полководческого профессионализма явилось одним из главных факторов стратегических неудач императорской армии.