На косынке Ольги Ржевской имеется и такая надпись: «Ржевская Ольга Дм., 20 лет, Оболоновец, Мутищенский сельсовет, Ельнинского района, погибла 22/II 1943 года (за связь с партизанами). Кто найдет, сообщите родным». Затем дата смерти переправлена несколько раз.

27 февраля Ржевской и другим партизанам приказали приготовиться: в этой тюрьме они последний день. Заключенные решили, что их отправят на казнь. Ранее уже указывалось, что и Зыков обозначил эту дату как день своей смерти.

В действительности произошло иначе. Леонида Лукича Зыкова оставили в спас-деменской тюрьме, а Ольгу Ржевскую, лазовца Егора Борисовича Ключникова, бывшего директора Передельниковской школы, и некоторых других отправили в рославльскую тюрьму.

Всходская группа тайной полевой полиции (ГФП) захватила больного Зыкова в конце декабря или в начале января 1943 года, вместе с ним арестовали четырех девушек. Есть основания предполагать, что тогда же был арестован и работник Смоленского обкома партии товарищ Трегубов. В спас-деменской тюрьме Зыков выдавал себя за «беловца». Ольгу Ржевскую забрали несколько дней спустя. Сначала все арестованные находились в Ельне, затем их направили в Мутище и уже оттуда — в Спас-Деменск. Здесь, в тюрьме, вместе с Зыковым кроме перечисленных девушек находились подполковник Харитонов и старший лейтенант Давыдов.

Многие заключенные писали на стенах камеры день своей казни после того, как «следствие» по их делу было закончено. В том, что всех ждет расстрел, никто не сомневался. Если в предполагаемый день казнь не состоялась, то узник писал следующий день и так далее.

Страшны были последние дни истощенного, ослабевшего Зыкова. Жалкую подачку гитлеровцев — сто граммов хлеба и кружку воды — он отдавал девушкам, а сам отказывался от пищи.

За несколько дней до казни Зыков расспрашивал сидевшую с ним в камере девушку из Спас-Деменска Марию Козлову, за что ее арестовали. Когда узнал, что повод был пустяковый, то прошептал так, чтобы не слышали другие:

— Знаешь что, Маруся, ты, быть может, еще выйдешь на свободу, попадешь в лагерь или еще каким-нибудь образом останешься жива. Передай нашим о том, что мы отбивались изо всех сил, но нас выдал предатель. Партизаны дрались как львы, и не наша вина, что мы не одержали победы и на этот раз. И еще передай: я не сказал врагу ни одного слова. Имя мое на Большой земле знают.

Об этом Козлова рассказала мне в Спас-Деменске после его освобождения.

Из «Вахи» гестаповцы ежедневно увозили на грузовике десятки людей в Поповский лес. Обреченных доставлял к месту казни палач в зловещей черной форме с черепом на фуражке. В руках его всегда была железная трость, которой он избивал смертников, загоняя в машину.

4 марта 1943 года, на рассвете, в камеру спас-деменской тюрьмы вошел гестаповец с тремя солдатами и вызвал Зыкова. Леонид Лукич поднял голову, но встать не смог: обессилел. По команде офицера солдаты подхватили арестованного под руки и вытащили из камеры. Тихим, но твердым голосом Зыков успел сказать:

— Прощайте, девушки! Не забывайте меня и передайте нашим о моей смерти. Мы не даром прожили жизнь: в той победе, которую скоро одержит советский народ, есть и наша доля — доля партизан-лазовцев. Мой народ отомстит за меня...

Люди видели, как грузовик направился в сторону Поповского леса. Там и был расстрелян гестаповцами боевой командир лазовцев майор Леонид Лукич Зыков.

После освобождения Спас-Деменска в 1943 году в Поповском лесу провели раскопки 56 могил. В них обнаружили 907 трупов.

О многом поведали нам косынка Ольги Ржевской и надписи на стене в камере гестаповской тюрьмы.

Хотя на стене Ольга и написала, что погибла 27 февраля, на самом деле в этот день ее только перевезли в рославльскую тюрьму, и скорбный отсчет прожитых дней продолжался. На своей косынке Ольга писала:

«Мама, милая, писать кончаю и еще раз прошу: не беспокойся, не одна я такая, нас очень много...

Мама, а вдруг бы переменилась обстановка, и я бы вернулась к тебе, как бы мы были счастливы. Но нет, мама, в жизни чудес не бывает. Одно прошу, не беспокойся, береги свое здоровье и не жалей ничего.

Мама, я на апрель месяц составила календарь, прожитый день зачеркиваю».

Она успела зачеркнуть шесть дней. О том, как они были ею прожиты, сообщалось со слов очевидцев в декабре 1943 года в «Комсомольской правде»:

«Ольга попала в тюрьму в Рославле. Никто из заключенных не выживал более двух месяцев в ее сырых застенках. Каждый день водили больную Ольгу на допрос. Снова пытки, издевательства... Однажды немцы инсценировали повешение. Они потащили девушку во двор, где стояла виселица, подняли на табурет, надели петлю.

— Теперь можешь говорить — все! — сказал офицер. — Через минуту ты умрешь.

И она сказала:

— Я, русская девушка Ольга Ржевская, член Ленинского комсомола и партизанка, ненавижу вас всем сердцем. Я боролась с вами, как могла. И нас много. Горели и горят ваши склады, гибнут солдаты и офицеры, портится связь — здесь есть и моя работа. Жаль, что сделала мало. Но за меня отомстят. Скоро придет Красная Армия, и тогда...

Удар немецкого сапога вышиб из-под ног табурет. Ольга повисла, судорожно хватая воздух... Но палачи еще не натешились своей жертвой. С полузадушенной Ольги сняли петлю».

А через несколько дней, на рассвете, за нею вновь пришли гестаповцы. Умерла она героически, твердо веря, что без уничтожения гитлеровской чумы для советских людей не может быть светлой и радостной жизни.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1962 года партизанка Ольга Ржевская была награждена посмертно орденом Отечественной войны I степени. 

После освобождения от гитлеровцев Ельнинского района нам стало известно, что в руках фашистов оказался и Вадим Дрейке, бывший ученик Коробецкой школы, одним из первых пришедший в партизанский отряд. Юный партизан имел медаль «За боевые заслуги». Гитлеровские душегубы предложили мальчику, уже стоявшему с накинутой на шею петлей, снять медаль и за это обещали помилование как несовершеннолетнему. Но смелый и гордый партизан ответил:

— Я достаточно совершеннолетний для того, чтобы бить вас, поганые собаки. И насколько хватало моих сил, я вас бил всюду вместе с партизанами-лазовцами. Медалью меня наградила Советская власть, и только после моей смерти вы ее снимите. Сам я не сниму. Такие мы все, русские.

Сделке с совестью Вадим предпочел смерть. Таким был этот юноша с большим сердцем. В 1965 году Вадим Дрейке посмертно награжден