«Он нуждается во мне, — подумала она, — в той тьме, в которой живет этот офицер, нет ничего, кроме звуков. Поэтому он так растрогался. Я тоже знаю, что значит быть больной и отчаявшейся. Может быть, я помогу этому молодому человеку пережить его беду, и когда-нибудь Бог вернет ему зрение, а мне память».

Она протянула руку, вложила свою ладонь в руку графа и сказала как можно беззаботнее:

— Давайте знакомиться. Раз мы оба гуляем в саду, может быть, вы расскажете мне об этом месте, ведь я приехала вчера вечером, а до этого ни разу здесь не была.

— Охотно, — обрадовался граф, — я здесь уже полтора месяца, и все время ходил со своими поводырями по территории нашей виллы, теперь я знаю все ее уголки по звукам и запахам: шуму озера, тому, как отдаются под ногами шаги, шелесту деревьев, запаху розария и клумб. Все цветы пахнут здесь по-разному.

Михаил согнул руку, Кассандра просунула свою под его локоть и, тактично направляя незрячего спутника, направилась к озеру. Новый знакомый рассказывал ей об озере Комо, о маленьком городке, состоящем почти из одних вилл, где они жили, о своем друге докторе, открывшем клинику для больных легочными болезнями в центре городка. Он не говорил только о себе. Кассандра тоже предпочла не углубляться в свою историю, сказав только, что в этом году потеряла отца и мать, потом несколько месяцев училась в Неаполе у великого Россини, а теперь поет в Ла Скала. Но, держа графа за руку, девушка слышала все его мысли, и узнала, что молодой человек в отчаянии оттого, что стал инвалидом, и считает себя обузой для друга и семьи дяди, который был его единственным родственником.

Девушка сочувствовала своему новому знакомому, но не могла дать тому понять, что понимает его отчаяние. Иначе пришлось бы объяснять природу своего дара, а этого Кассандре не хотелось.

«Нужно занять его пустые дни, — подумала девушка, — за делом время летит быстрее, по крайней мере, граф отвлечется».

— Вы говорите, что у вас теперь очень обострился слух? — спросила она.

— Да, он стал тоньше, я теперь различаю множество полутонов, которые раньше не замечал, — подтвердил Печерский, — я даже услышал, как в вашем голосе сливаются низкие и высокие звуки. Как будто в бокал наливали вина двух сортов из разных бутылок.

— Какое необычное сравнение, возможно, не очень почтенное, зато точное, — засмеялась Кассандра. — Но я хотела бы попросить вас помочь мне.

— Меня?! — удивился Михаил.

— Мне нужен человек с тонким слухом, который пройдет со мной партию Розины в новой опере маэстро Россини, — объяснила Кассандра, — вам не нужно знать нот, вы просто поймите, есть ли гармония в моем пении.

— Я буду счастлив, — тут же согласился изумленный граф.

Это приглашение давало ему не только возможность продолжить знакомство с хорошей девушкой, но и слушать ее изумительный голос.

— Может быть, сейчас и начнем? — предложила Кассандра, — только вернемся в мою беседку, иначе тетушка будет беспокоиться.

Она провела своего спутника сквозь калитку в стене и подвела к ступеням беседки.

— Вы садитесь вот здесь на скамью, а я отойду к другому краю беседки, — решила она, и, усадив Михаила, села напротив него.

— Я сначала расскажу вам содержание действия до моего выхода, потом спою свою арию, и так пройдемся по всей опере, — предложила девушка.

Михаил не сказал ей, что знает сюжет пьесы Бомарше, ему было все равно, что говорит его невидимая собеседница, лишь бы ее голос лился, он был бесконечно хорош сам по себе — то низкий и чувственный, то серебристый и звонкий, этот голос был даром небес. Но вот девушка запела арию Розины. И это было уже не просто наслаждение, это было безмерное счастье. Михаилу даже нравилось, что он не понимает по-итальянски, не нужно было отвлекаться на смысл слов — только голос, только музыка. И когда Кассандра замолчала, он почувствовал себя осиротевшим.

— Пожалуйста, спойте еще, — взмолился он, — Бог с ним, с содержанием, на самом деле мне даже не нужно слов, только пойте.

Кассандра протянула руку и коснулась ладони графа. И тут же услышала отчаянный зов истомившейся души, вновь получившей веру и надежду, и теперь этот молодой человек искренне верил, что эти чувства приносит ему ее голос.

«Пусть так, — подумала девушка, — главное, что вера и надежда вернулись к нему, а что будет потом, знает только Бог».

Не сводя глаз с лица графа, она запела и увидела, как по щекам молодого человека потекли слезы. Восторг Михаила передался ей, и девушка запела так, как не пела никогда в жизни, как будто Дева Мария распростерла над ней свои руки и благословила певицу, несущую радость страждущим. Кассандра пропела перед своим растроганным слушателем всю партию Розины и подошла к графу.

— Спасибо, вы даже не знаете, что для меня сделали… — тихо сказал Михаил. Он опустился на колени, протянув руку, нащупал подол девушки и поцеловал ей край платья. — Вы вернули меня к жизни. Сегодня утром я хотел умереть, а вы дали мне надежду. Позвольте слушать вас — это единственное, что для меня теперь имеет значение.

— Конечно, приходите сюда завтра утром, я спою вам «Танкреда», — пообещала растроганная Кассандра, поднимая молодого человека. — Мне нужно сейчас идти, давайте я провожу вас в вашу беседку.

Девушка отвела Михаила в сад его виллы и оставила в беседке. Попрощавшись, она закрыла калитку и поспешила в дом. На самом деле ее никто не искал и не ждал. Дело было в другом. Когда граф целовал подол ее платья, в ушах Кассандры вдруг снова зазвучала мелодия Моцарта, и девушка ясно поняла, что Михаил — тот самый человек, которого она так мучительно пыталась вспомнить. Это был он — тот человек, которого она давно любила. Она не знала, как могла быть связана с русским графом, где пересекались их пути. Граф не видел ее, но имя Кассандры ему ничего не сказало. Неужели любовь Кассандры была безответной? Неужели она любила Михаила издали, а он ничего не знал о ее чувствах? Опять Кассандра стояла перед стеной, закрывшей от нее прошлое.

— Скажи, когда я полюбила тебя, дай мне хотя бы знак, — попросила девушка, повернувшись в сторону соседней виллы.

Как теперь следовало поступить? Кассандра не знала, что ей делать. Она долго сидела перед зеркалом в своей спальне, рассматривая свое лицо, в надежде, что мелькнет хоть какое-нибудь воспоминание, но ее желаниям не суждено было сбыться. Наконец, она поднялась, прошлась по комнате и мысленно спросила себя:

«Если ты любишь человека, значит, ты хочешь взаимности?»

Сердце тут же подсказало девушке, что она права. Ее душа жаждала взаимности.

«Значит, нужно ее добиться, — подумала Кассандра, — приложить все силы, но очаровать Михаила. Он в восторге от моего голоса, пусть так — значит, буду ему петь, пока он не заметит, что я не только певица, но и женщина из крови и плоти. А потом он расскажет мне, где и когда мы встретились в первый раз и что нас связывает».

Приняв это решение, девушка начала обдумывать план действий. Она не знала, как завоевывают мужчин, но была полна твердой решимости этому научиться.