— Почему не брала трубку? Я не знал, где тебя искать! Думал, тебя уже пришили!..

— Замолчи! — наехала в ответ Ника, падая на сиденье водителя. — Что за манера — орать? А еще замуж звал. Да я тебя сковородкой прикончу.

Тут уж он сделал квадратные глаза:

— Ты-то чего психуешь? Я, между прочим, за тебя волновался.

— Зря. — Ника вытянула шею. — Я была осторожной. Едет.

Илона проехала мимо, немного подождав, Ника рванула за ней, ворча:

— Вот крикун выискался! Я была близко от Илоны, в зарослях. Меня комары поедом ели! А она на дереве торчала, некий объект в бинокль рассматривала. Интересно, как бы я с тобой разговаривала?

— Что она рассматривала?

— Не знаю. — Постепенно она успокаивалась. — Я дерево запомнила, надо приехать с биноклем и посмотреть в ту же сторону, что и она. Валдис, в сквере у площади она встретилась с Варварой Даниловной, что-то передала ей. Возьми трубку, я украдкой сняла их, они меня не заметили, посмотри.

— Та-ак, — усмехнулся он, глядя на дисплей. — Теперь понятно, как пистолет попал в руки убийце. Непонятно только, кто Илона, кем она доводится Варваре Даниловне.

— Ты считаешь, Илона убийца?

— Не исключено.

— А Энса тоже она? В это трудно поверить. Сейчас девушки идут на все, чтобы выйти замуж за состоятельного человека, ей это удалось, правда, не совсем, но Энс ее обожал, и вдруг… Не понимаю.

— Ты же сама подала идею, что это женщина…

— Да, да! — перебила Ника. — Я думала об абстрактной женщине, а теперь у нас конкретная. Мне трудно представить ее убийцей.

— Ужа Энсу и Кривуну подкинула она, в любом случае Илона знает, кто убил. Отсюда следует: она если не сама стреляла, то соучастница.

Илона приехала в особняк Энса, Валдис позвонил, чтобы их срочно сменили. Когда ребята прибыли, Ника завезла его в УВД, где он взял обычный бинокль и на всякий случай прибор ночного видения, после этого они отправились за город, пока не стемнело. Ника нашла дерево — запомнила его по особым приметам, но залезть на него предложила Валдису, сама снизу руководила процессом:

— Ветки не обломи. Вдруг она еще сюда вернется, сразу заметит, что здесь кто-то был. Теперь поворачивайся влево… Стоп! Смотри в бинокль прямо по курсу. Ну и что видишь?

— Отличный обзор…

— Что, что там? — нетерпеливо пружинила на ногах Ника.

— Торец дома… то есть дворца. Задний двор. Площадка для тенниса… Стол со стульями… водоем небольшой…

— Кто-нибудь там есть?

— Есть один… ушел в дом.

Вскоре стало смеркаться, Валдис спустился вниз. Назад шли молча, он что-то обдумывал, а Ника почувствовала дикий приступ голода, еда заняла все ее мысли. Котлетку бы с пюре или кусок жареного мясца, на худой конец — сосисок горку… Валдис забрался в машину, скомандовал:

— Ну-ка, поехали в поселок, попробуем определить, чей это дом.

— Почти стемнело, много мы разглядим? Давай завтра утром приедем? Я умру от голода.

— Хорошо, поехали ко мне.

— Ты приставать будешь.

— Буду.

— Тогда не поеду. Когда мы у тебя, ты не просто пристаешь, а с намерениями.

— Ника, не смеши! Тебе сколько лет? По-твоему, я должен тебя по ручке гладить, и все? Я мужчина, а не бесполый ангел.

— Бесплотный, — поправила она.

— Короче, едем ко мне, там поспорим. Кстати, Илона и сегодня может вылазку сделать, раз наметила цель. Нам лучше держаться вместе.

Убедительный аргумент! Конечно, будут держаться вместе — на одной кровати! А она возьмет и привезет его домой, но не пойдет к нему. Пусть сначала научится слова красивые и правдивые говорить. А то она так и не услышит их никогда от этого реликта доисторических времен, которому, как дикарю, от женщины нужно одно плотское удовольствие.

У дома Валдис, очевидно, поняв, какую гадость заготовила ему Ника, сначала вытолкал ее из машины под ее бурное возмущение, потом вышел сам и (наглец, невежа!) потащил Нику к себе насильно.

— Да что же это такое! — шипела она, выдергивая руку. — Ты не умеешь обращаться с женщинами. Ты грубый. Невоспитанный. Это насилие. Это преступление, между прочим…

Он втолкнул ее в квартиру, притянул к себе, прошептал у самых губ:

— А где свидетели насилия? Нету.

Безусловно, он наглец и невежа, но когда целует Нику, у нее автоматически отключается голова, будто ее выдергивают из розетки. Все куда-то девается — стены, потолок, мебель, наступает какая-то дурацкая невесомость. Но стоило ему оторваться от ее губ, Ника вернулась из космоса. А раз вернулась, значит, этот туман — обман, гормональный психоз, не более, а не то самое чарующее слово «любовь».

— Я кушать хочу, — выпалила Ника. — Последнее, что ела, — мороженое.

— Давай потом, а? — И потянулся к ее губам.

— Сначала поедим, — заупрямилась она. — Иначе умру. Я уже умираю.

Торговля закончилась в ее пользу. Ну, нельзя же нахрапом действовать да еще злиться, что она не становится покорным ягненком.

Валдис поставил на огонь утку, которую привезла ему бабушка, гремел сковородками. Ника отстранила его от разогревания уже готового ужина. Она накрыла на стол, как положено, приготовила салат из капусты. Поели. Вернее, ела Ника, подолгу обгладывая косточки, Валдис хмуро тыкал вилкой в тарелку, поглядывая на нее с затаенным коварством. Потом она мыла посуду — как же оставить тарелки грязными? Потом попросилась в душ, а Валдис приготовил ответный ход.

— Что писал Бонапарт Жозефине? — наступал он на Нику. — «Приеду через неделю, не мойся».

— Он жил в девятнадцатом веке, — пятилась Ника. — У них не было душа… Блохи водились в одежде… я читала…

И зачем она пришла к нему? О блохах в одежде рассказывать? Если бы не хотела очутиться с ним наедине, разве позволила бы притащить себя в квартиру? Уличив себя в лживости, Ника обвила шею Валдиса руками…

Оба были уже полураздеты, но тут некстати заверещала мобила Валдиса. И так противно, так громко! Внесла диссонанс в гармонию.

— Посмотри, кто звонит, — сказала Ника.

— Не буду.

Ух, какие у него губы — просто халвой себя ощущаешь. Но мобила звонила и звонила, мешала сосредоточиться. Ника увернулась от очередного поцелуя:

— А вдруг Илона выползла? Мы не простим себе, что упустили ее.

Валдис нечленораздельно пробубнил ругательства в адрес звонившего, взял трубку, выслушал и совсем поник:

— Убью.

— Кого?

— Всех. Илону в первую очередь. Собирайся, эта змея не могла выбрать другого времени, выползла.