А вечером затрещала трубка Ники. Варвара Даниловна не освоила чужой телефон, трубку взял Валдис и, прежде чем отдать ей, предупредил:

— Звонок уже зафиксировали, разумеется, место, откуда идет сигнал, определят. Поэтому не стоит предупреждать Илону…

— Может, это не она звонит, — процедила Варвара Даниловна.

— Может, — усмехнулся Валдис. — Но вы должны знать, что, оказывая услугу Илоне, сделаете хуже себе. В конце концов, подумайте о внуке.

Он нажал на кнопку и протянул ей.

— Варвара Даниловна, здравствуйте. — Конечно же, голос принадлежал Илоне. — Привезите мне завтра продукты, желательно с утра.

— Хорошо, — сказала Варвара Даниловна.

— У вас голос странный, вы не заболели?

— Немного. Ничего страшного, я все привезу.

Валдис забрал у нее трубку, взялся за стационарный телефон, набрал номер:

— Откуда был звонок?

— С Буденновки.

Буденновка — район дач для простых смертных, где трудятся, а не выставляют напоказ достаток.

— У вас есть дача? — спросил Валдис, не кладя трубку. Варвара Даниловна не ответила. Он сказал в трубку: — Мне нужен точный адрес дачи Варвары Даниловны Беловой… Это ваши проблемы, вызывайте людей, но через полчаса я должен знать адрес. Звоните мне на мобилу. Ну-с, Варвара Даниловна, поехали.

— Куда?

— В Буденновку. Я не могу вас оставить, вы предупредите Илону. Идемте, идемте. Не заставляйте меня применять силу.

Через сорок минут Леха, дежуривший с Адамом по очереди в машине у дома Варвары Даниловны на тот случай, если появится Илона, доставил пожилую женщину и Валдиса в Буденновку, остановился в начале улицы. Всего пять минут назад им сообщили точный адрес, Валдис вызвал группу.

— Ты сиди, я один пойду, — сказал Валдис. — Если она сбежит, перехватишь ее. Но я надеюсь, ребята подоспеют, покажешь им дачу. Пока.

Дачи были выстроены в советское время, потому к улицам приросли названия, а не порядковые номера. Поскольку владельцы участков являлись великими тружениками, с любовью и обустраивались. Домики выстроили маленькие, чтобы только было где переночевать, на каждой ограде висит табличка с номером. Валдис без труда нашел нужный участок, домик в глубине светился окнами, но пришлось перемахнуть через ограду. За соседним забором некстати выскочила малюсенькая дворняжка, разлаялась скорее от страха, бегая, как полоумная, вдоль ограды.

Осторожно ступая, Валдис подошел к двери, прислушался, достал пистолет, ведь неизвестно, как встретит его Илона. Он ее не боялся, чувствовал себя сильнее, ведь ее сила во внезапности, сейчас, наоборот, внезапность на его стороне. Подстегивало сладкое предвкушение, когда знаешь, что наступает завершающая стадия дела. От этого щипало в горле, как от поцелуя.

Тронул дверь — не заперта, впрочем, запираться здесь не от кого, ворам поживиться нечем, но, скорей всего, Илона еще не собиралась ложиться спать. Валдис открывал дверь медленно, сморщившись от напряжения, а она все равно скрипнула. Он послушал тишину в домике — ощущение, будто там никого нет. Переступил порог и задержался. Нет, тихо. Он вошел в маленькую прихожую, где слева висела старая одежда, стояли крестьянские принадлежности для работы, а на расстоянии вытянутой руки находилась следующая дверь. По его расчетам, комната за нею невелика, спрятаться там негде, оружие Илона не успеет вытащить. Валдис резко распахнул дверь, выставив пистолет. Действительно, комната была мала, но пуста. И вдруг в затылок уперлась холодная сталь, сзади тихий голос произнес:

— Стоять. Не дыши, а то снесу башку.

Предполагая, что у Илоны с мозгами непорядок, Валдис замер, ругая себя: самонадеянный кретин, недооценил бабу! Наверное, она пряталась за висевшей одеждой, надо было проверить.

— А теперь медленно положи ствол на пол, — приказала она. Деваться было некуда, он положил пистолет возле ног. — Кто еще с тобой?

— Я один.

— Врешь небось. Наручники есть?

— Есть.

— Пристегни себя к трубе. Медленно иди, не оглядываясь.

Валдис подошел к газовой плите с двумя конфорками, от которой вверх шла труба, спросил:

— К этой?

— Угу. Быстрей.

— Чего не сделаешь ради женщины, — проворчал он, зацепив одно кольцо за трубу, второе защелкнув на своем запястье.

— Теперь ты у меня в заложниках, — усмехнулась Илона. — Ключ.

— Какой?

— От наручников. Кинь мне. — Выругавшись про себя, он кинул ключ. Илона не тронула ни пистолет, ни ключ, села на табурет. — Ты свинья. Я тебе и твоей девочке жизнь спасла, а ты меня паковать пришел?

— Работа у меня такая, — вздохнул он. — А ты хотела, чтобы тебе конфетку дали за количество убийств?

— Меня Варвара Даниловна сдала?

— Твоя бабка потомственная партизанка, предпочла в тюрьму сесть. Кстати, что ты ей передала в тот день, когда застрелила Бамбу?

— Ого, и это знаешь. Деньги передала, деньги. Как же ты вышел на меня? Вроде бы я все учла.

— Не все. Ужонок виноват. Он не мог долго лежать под одеялом, значит, его положили перед тем, как Энс лег в постель. Сначала я подумал на охранников, но Кривуну тоже подбросили ужа, в тот вечер ты была там, а охранников не было.

— Так просто? — Она, кажется, разочаровалась в себе.

— Как попал пистолет Маркова к тебе?

— А я считала, что о пистолете никто не вспомнит. Это длинная история, неинтересная.

— Я не тороплюсь.

— Я тоже, — усмехнулась она. — Я услышу, когда будет подходить чужой, как услышала тебя. Булька продала, она лает только на чужих. Если ты надумал меня обскакать — не надейся. Поводила я вас за нос, да?

— Поводила, — сознался Валдис.

— Но я не вас водила.

— Слушай, а для кого ты в аэропорту разыгрывала спектакль? Звонила, металась.

— Для вас. Когда засекла машину, которая ездила за нами, поняла, что вы пасете Энса, значит, подумала я, за мной тоже могли следить. Скажи, ты ведь знаешь, кто такие Фалеев, Роменская, Канарин… выходит, ты на их стороне?

— Во-первых, я не все знаю. Погоди… Ты сама их?.. Без сообщника?

— А ты думал, орудует банда? — рассмеялась Илона. — Нет, дорогой, я уничтожала банду. Потому что возмездие — самая прекрасная вещь на свете, но вы не способны на возмездие. Я умница, сделала работу, которую должны были делать вы. Ну, раз тебе интересно… Семь лет назад…

Жила-была Ася, девушка, ничем особенным не выделявшаяся, тем не менее необыкновенная. От девушек своего возраста она отличалась добрейшим характером, наивностью, искренностью, улыбчивыми глазами. Внешностью ее бог не обидел, но сколько таких — с хорошенькими мордашками и фигуристых — гуляет по улицам! Молодость и так прекрасна, а когда к ней прилагается то, что было присуще нашим бабушкам, она притягивает с особой силой.