свободных личностей провозгласили независимость и отказались подчиняться установленным правилам.

— Взбунтовались.

Это было понятно.

— Первое время этот протест считался не представляющим общественной опасности.

Безопасный бунт? Это было уже не понятно.

Любой маг, да и не только маг, но и владетельный барон знает, что не бывает безопасного бунта. Что любой надобно давить в зародыше, и жестоко, дабы у прочих, кто пусть и в мыслях, но допускает возможность бунта, отступило всякое желание идти против законной власти.

— Однако впоследствии движение раскололось. Менее радикальная часть его сосредоточилась на преимуществах жизни в реальном мире, ограничившись отказом от всего, что дает подключение и Система. Они полагали, что каждый имеет право на личный выбор. Их бывшие соратники желали более глобальных перемен, утверждая, что, пока существует сама Система, существование цивилизации находится под угрозой. Что необходима полная ликвидация цифрового пространства с возвращением всех, задействованных вовне личностей в биологические носители. И требовали использовать те носители, которыми личности обладали до перехода.

Тоже не совсем понятно. Но картинка на экране сменилась. Уже несколько человек, все в тех же белых одеяниях, вытаскивали из бассейна мужчину. Молодого, сильного, но явно не понимающего, что происходит. Он дергал руками, крутил головой. Жаль, звука нет.

— Они заявляли о неэтичности использования синтезированных личностей, полагая, что привнесение в нервную систему их комплекса данных делает невозможным развитие новой, индивидуальной, личности.

Мужчину запихнули на какую-то тележку, которая тотчас вспучилась пузырем, скрыв тело внутри. Пузырь чем-то походил на тот, в котором ныне оставалась Роза.

— Это предзавершающий этап. Синтезированный носитель отправляется в модуль для дозревания и корректировки, а также внесения информационной матрици личности. Изначально это делали по завершении синтеза, однако впоследствии было показано, что совмещение процессов дает куда больший результат. Лучший, — поправилась Роза. — Мои речевые параметры будут адаптироваться в соответствие с реальностью.

— Рад за тебя. Так что там, с бунтарями?

— Представители радикальной группы децифровизации полагали, что многие из существующих личностей настолько привязаны к цифровому пространству, что не способны более существовать вне его. Была выдвинута теория о личностном регрессе. И о необходимости уничтожения тех личностей, которые достигли нулевого регрессионного порога.

— Был такой маг когда-то, — Ирграм с интересом смотрел на давешнего мужчину, который лежал на длинной белой кровати. Его тело опутывали какие-то веревки, некоторые входили в голову, другие присосались к груди, животу. Впрочем, сам мужчина оставался спокоен, следовательно, боли не испытывал. А другие люди, все в тех же костюмах, водрузили на голову мужчины железный шлем. Сел тот плотно, закрыв часть лица. — Магистр Жельвер. Сильный. Славный. Только с ума сошел на почве любви к чистоте. Сперва руки мыл. Потом волосы удалил, все боялся, что какой-нибудь упадет и испортит зелье. И домашним удалил. И рабам. Изобрел особый состав, который убирал волосы напрочь, так, что не росли больше.

— Это психическое расстройство, которое легко поддается коррекции и требует минимального вмешательства в психику.

— Пока он сидел в башне, никто особо не переживал. Но он постепенно свихнулся настолько, что пожелал очистить город. Решил, что много в нем нищих и вовсе всякого отребья. Он выпустил големов. Те начали зачистку.

— Некорректные действия…

Мужчина на экране лежал. И смотреть на это было скучно.

— Ему удалось уничтожить несколько кварталов… трущебы, там и вправду одно отребье. Но по несчастливой случайности как-то среди него затерялся наследник другого весьма известного рода. Может, материал для экспериментов искал, может, что иное. Главное, что началась война.

Ирграм смолк.

— И долго она длилась? — поинтересовалась Роза.

— Лет пять где-то… пока голову магистра Жельвера не передали пострадавшей стороне. Его собственный наследник тоже был недоволен тем, как расходуются резервы рода. Впрочем, я не о том. Еще через пару лет уничтоженные кварталы возродились. И отребья в них не стало меньше.

— Аналогия понятна. Я не со всем согласна. Но приведенный тобой пример показывает, что мы достигли некоторого коммуникативного успеха. И ты понимаешь, что я говорю.

— Я изначально понимал.

Шлем с мужчины сняли. Некоторое время он просто лежал. Потом открыл глаза. И взгляд его был ясен, даже разумен.

— Что с ним сделали?

— Записали личность. Не могу сказать, самостоятельную или копию, что подверглась коррекции, но сейчас он осваивает блок воспоминаний. Затем его отправят снова в медицинский модуль. Нервная система его нагружена до предела и ей необходимо время на дозревание и адаптацию. Затем после ряда тестов его вернут к работе, если он участвовал в каком-то из проектов, или отправят в город. Параметры внешнего вида говорят скорее о втором. Этот мужчина несет неплохой генетический материал, который будет полезен в процессе воспроизводства популяции. Как бы то ни было, до внедрения личности он представлял собой биологический объект неопределенного правового статуса. Он не обладал признаками разумности. И это выводило его из-под юрисдикции законодательства.

Мужчине протянули руку, которую он захватил, пусть и не с первого раза.

— В то же время он имеет ценность, поскольку на создание его были потрачены ресурсы общества. Однако фактор неопределенности и позволил радикально настроенной группе общества уйти от ответственности после того, как они внедрили вирус в систему. Вирус вмешался в работу синтезаторов, в результате чего созданные носители показали высокий уровень дефектов. Произошел не контролируемый синтез, а спонтанные изменения. И то, что получилось, сложно было отнести к отдельному виду.

Новое видео.

На сей раз из ванны вытаскивают нечто… даже нечеловекообразное. Это скорее кусок плоти… и кости торчат… и все же больше на плоть похоже.

Странно.

И отвратительно. Но скорее все-таки странно.

— Вследствие неопределенности юридического статуса, — продолжила Роза. — Причиненный ущерб оценивался исключительно с материальной точки зрения. И наложенные личностные ограничения на участников группы были минимальны. Преступление не квалифицировалось, как покушение на жизнь и здоровье человека.

Люди.

Странные. Разные. Мужчины. Женщины. Треугольные лица с широкими лбами и узкими подбородками. Синие волосы. Волосы зеленые. И желтые с прядками. Кожа, разрисованная узорами. Они что-то говорят, сменяя друг друга, но звука нет.

— Происшествие вызвало широкий общественный резонанс. Был пересмотрен ряд старых положений, внесены уточнения, хотя статус объектов в процессе синтеза не был приведен к равному с человеческим. Однако совмещение на последнем этапе синтеза физического объекта с записью личности отчасти позволило отчасти изменить юридический казус конечного элемента.

Вешать надо было.

Или головы рубить. Или еще чего. А то… смотрят, кривляются…

— Дискуссии затянулись. А затем и о самом движении подзабыли. Все