В первую очередь она изучила окрестности. К сожалению, верхние этажи зачастую располагали малым количеством путей к бегству. Окно, к счастью, оказалось достаточно большим, чтобы в него протиснуться; мощенный булыжником двор находился далеко внизу, зато можно было допрыгнуть до противоположной стены, оттолкнуться ногами, перескочить обратно и оказаться на крыше гостиницы.

Сали устроилась на свесе карниза и весь вечер наблюдала за въезжающими и выезжающими повозками. Квартал был населен почти исключительно катуанцами — беженцами из Незры и Шитана, судя по одежде.

Вдоль улицы стояла вереница тележек, с которых продавали что угодно, начиная с пирожков и заканчивая лопатами. Оружие здесь было под запретом, а лопаты, кирки, молотки, сверла и прочие инструменты — нет. Для того, кто жил и трудился в Травяном море, любой инструмент мог при необходимости послужить оружием.

В густой толпе лишь изредка попадались чжунцы. В квартале не было лавок, принадлежавших оседлым, и их стражи предпочитали не отходить от ворот. Даже городские чиновники в высоких конусообразных шапках не смели забредать слишком далеко.

Спустя некоторое время Сали поняла, что больше смотрит на сородичей, чем на врагов. Многие здешние катуанцы, казалось, совсем утратили надежду — они лежали прямо на улицах, уныло подпирали стены, сидели у разложенных на земле костров. Они затерялись на чужбине, в краю каменных зданий и мертвой земли. Поражение в войне, которая началась много веков назад, разорвало ткань их души.

Но были и проблески надежды — бывшие товарищи, сойдясь вместе, торжественно пожимали руки, давно расставшиеся друзья встречались, разлученные родственники обнимались и плакали.

Когда день склонился к вечеру, Сали охватила тоска. Она вспомнила детство — времена задолго до того, как она выбрила себе виски. Сали часто соревновалась с Цзяминем — кто взберется на самый верх сторожевой вышки? Цзяминь, как правило, побеждал. Не могла же она превосходить его во всем. Они прятались на вышке целые часы, любуясь закатом.

В последний раз они сидели в башне вдвоем накануне того дня, когда над Цзяминем должны были совершить ритуал, который превратил бы его в очередное вместилище Вечного Хана. Сали крепко обнимала друга, а он ревел как ребенок. Она твердила, что все будет замечательно, что он будет прекрасным Ханом и одержит множество великих побед…

Сали скрипнула зубами.

— Какой же я была дурой.

Цзяминь уже никогда не был прежним.

Сали вернулась к себе в комнату, когда взошла луна. Засыпая, она вдруг вспомнила, что ничего не ела с тех пор, как побывала в Шитане. Но чтобы раздобыть еды, нужно было спуститься по крутой лестнице, а потом опять подняться. Поэтому Сали передумала и заснула.

Едва она задремала, как ее разбудил стук в дверь. Она немедленно поднялась. Чирикали птицы, в окно лился утренний свет.

Одной рукой Сали нащупала кнут, другой — рубашку.

— Кто там?

— Послание от Совета Незры, — произнес детский голос.

Откуда они узнали, где она поселилась? Хорошо, что она ничего не сказала им о Мали. Не выпуская кнут, Сали открыла дверь. Босоногий оборванный мальчуган лет десяти испуганно взглянул на нее, протягивая записку.

— От Совета, госпожа, — повторил он.

Сали развернула записку. Наверху значились катуанские символы — цветок, рассвет и утренний туман. Ниже шел список имен — пятнадцать пунктов. Всем было от четырех до шестнадцати лет. По крайней мере, Совет сдержал слово.

— Да достигнешь ты величия, — сказала Сали, бросив мальчику монетку. — Подожди, — добавила она и сцапала посыльного за рукав, прежде чем он успел удрать. Раз уж он явился, она могла его испытать.

Она подтащила встревоженного парнишку к кровати и усадила.

— Я не задержу тебя надолго. Закрой глаза. Расслабься. Сделай глубокий вдох. Ни о чем не думай.

Он поежился.

— Это не больно?

— Нет. Но может быть, ты выйдешь из этой комнаты новым Вечным Ханом.

У мальчугана глаза полезли на лоб.

— Правда? Я?

— Лучше надейся, что нет, — буркнула Сали и произнесла медленно и отчетливо: — А теперь подумай о Травяном море. Видишь его? Слышишь треск жуков-скарнов, грызущих камень, и шипение огнестрекоз, которые носятся у тебя над головой? Чуешь запах раскрывшихся орхидей и черных подсолнухов?

Мальчик заерзал и покачал головой.

— Вытяни руки. Представь, что в правой руке у тебя копье, а в левой — дым. Копье становится длиннее и толще. Дым поднимается в воздух. Что ты чувствуешь?

— Как можно держать в руке дым? — робко спросил мальчик.

— Не думай об этом. Какое чувство вселяет в тебя поднимающийся дым?

Сали тут же прикусила язык. Она совершила ошибку. Ее обучили впопыхах, и умение Сали проводить испытание оставляло желать лучшего. Учитывая обстоятельства, у шаманов было гораздо больше забот и помимо того, чтобы наставить ее как положено.

— Можно коснуться дыма? Он меня обожжет?

Сали, с трудом скрывая досаду, продолжала испытание. Она впервые делала это без надзора. Полная сомнений, она покачала в воздухе светло-зеленым кристаллом на шнурке.

— Пойдем дальше. Открой глаза. Посмотри внимательно на этот кристалл. Следи за тем, как он вращается. Сосредоточься, сосредоточься…

Мальчик старался. Его лицо напряглось, дыхание участилось, зрачки забегали — он разглядывал все, кроме того, что следовало. Тем испытание и кончилось. Сали не ждала успеха с первой попытки, но тем не менее ощутила разочарование оттого, что мальчик не прошел проверки. Она посмотрела на записку, которую сжимала в руке. Наверняка ее ожидало множество неудач.

— Простите, — подавленно произнес мальчик. — Наверное, я что-то сделал не так, госпожа.

— Наоборот, — ответила Сали. — Ты все сделал очень хорошо, дружок.

Он просиял.

— Я выиграл?

— Можно и так сказать.

Если судить по опыту Цзяминя, парнишка, несомненно, остался в выигрыше.

Мальчик скрестил руки на груди и поинтересовался:

— И что я получу?

В награду за дерзость Сали вручила ему еще одну монетку, подумав, что, если ей придется платить всем детям в списке, через неделю она окажется в богадельне.

Сали спустилась по лестнице вместе с мальчиком и отослала его. Уличная вонь ударила ей в нос, как только она вышла из гостиницы. Она прожила здесь два дня и по-прежнему не могла привыкнуть к запаху навоза, грязи и бедности, витавшему в городе. В отличие от Травяного моря, где всегда дул ветер, в Цзяи воздух казался застоявшимся, загнанным в ловушку меж стен. Совсем как люди.

Сали посмотрела по сторонам и двинулась дальше, в глубь квартала. Вскоре она наткнулась на торчавший из земли деревянный столб. Со всех четырех сторон было написано что-то на чжинцзы, а сверху грубо вырезан катуанский символ, обозначавший весы.