своим заявлением об изнасиловании, что и вовсе не собиралась с ним спать, а просто морочила ему голову. Как оно и было на самом деле. Понимая теперь, для чего именно он их ей дарил — чтобы создать себе алиби. Мол, я просто за ней таким вот образом ухаживал. Посмотрите сами, как я разодел свою невесту! И теперь готов официально заключить брак. Потрясая паспортом! И полицейские, как мужики, тут же войдут в его незавидное положение и сами же — под конвоем — отвезут их в ЗАГС, чтобы эта аферистка не смогла уже от него отвертеться! И им не пришлось ставить её на учёт в полиции, как потенциальную преступницу. Если Леда об этом узнает, она будет просто в шоке! Развёл, как лошицу! Не зря ему в криминальном мире дали прозвище Аполлон! Умеет, гад!

— Теперь понятно, почему Дионис тоже стал для них богом! — усмехнулась Елена.

— Почему это? — не понял Банан.

— Потому что мы, как напьёмся, перестаём себя контролировать. Или ты думал, почему я вела себя так на пляже? Ведь я пригласила тебя для Креусы, а не для себя. Но от выпитого постоянно теряла самообладание.

— Представляю, какое это было тогда ноу-хау! — засмеялся Банан.

— Если бы я знала тогда, сколько у тебя денег, я изнасиловала бы тебя прям на пляже, мой Золотой Телец!

— Но я же постоянно потрясал тогда пачкой долларов. Тебя и Креусу.

— Так я думала, что это твои жалкие рейсовые. Мой отчим тоже делает вид, что он миллионер, если получит на сто долларов больше, чем планировал.

— Поэтому-то ты и не поверила, что я дам тебе тысячу долларов за перевод?

— Я рассказала об этом матери, но она лишь скривила лицо и покрутила пальцем у виска: «Когда ты уже перестанешь верить в эти сказки?»

— Ты забыла, что я сказочник? — усмехнулся Банан, достал из под подушки пачку долларов и швырнул их в воздух, осыпав себя и Елену с головы до ног. — Ну, так что, теперь занимаемся сексом каждый день?

— А мы что делаем? — усмехнулась Елена. И стала руками играть в ангела, расшвыривая по постели доллары вместо снега.

И он так обрадовался, что тут же кончил.

— А компот? — запротестовала Елена. — Поиграем в Зевса и Каллисто? Ну-ка, Зевс, обернись-ка Артемидой! Игра на мандолине у тебя действительно божественна!

— Ну, хорошо-хорошо, — вздохнул Банан, понимая уже, что отвертеться не удастся. И залез в эту куклу двумя пальцами, нажимая на её кнопки изнутри.

— Ого, что-то новенькое! — улыбнулась та. Резиновой улыбкой до ушей. — Да здравствует секс без границ!

Но он не мог смеяться, так как это отвлекало бы его от олимпийских игр.

Но и не смог удержать смех:

— Хоть какая-то польза!

— Не отвлекаться! — властно прикрикнула Каллисто. — Теперь это станет твоей прямой обязанностью, моя рабыня!

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, — безропотно согласилась Ганеша и стала ублажать госпожу своего сердца. То есть — предельно нежно.

И пока Ганеша играла Каллисто на мандолине, то Банан опять от всего этого так возбудился, что как только та завалилась на боковую, тут же в неё вошел. Как нерадивый раб! Впрочем, как обычно — с другими девушками, но не с Каллисто, что его реально возбуждало. Хотя она снова не шевелилась, делая вид, что спит. Чтобы он поскорей отстал. Но его, с голодухи, и это тогда так невероятно возбуждало, что он уже через пару минут кончил. Закрепив успех!

Уже подумывая, не овладеть ли ею снова? Пока эта кукла выключена, типа спит.

Пощупал: ещё теплая. Иллюзия жизни. Надавил: мягкая, гладенькая. Как настоящая! Потолкал: сенсоры не работают. Чип уже отключен. Оперативная память на профилактике. Не проснётся. И ничего не вспомнит.

И еле-еле отговорил Банана подождать, пока кукла проснётся. И опять автоматически включится, перезагрузится, вспоминая случившееся из кэша оперативной памяти, и заработает. Как ни в чём небывало! У неё внутри.

— Погнали в кафе «Забриски пойнт»! — улыбнулся Ганеша, как только к вечеру она проснулась. — Я уже и сам хочу показать тебе, как сильно ты мне нравишься!

— А можно, я не буду сегодня краситься? — скривилась Елена. — Мне кажется, что девушка должна нравится своему парню и без косметики.

— Если честно, мне давно уже наплевать, как выглядит моя девушка. Главное, насколько искусно она умеет играть в бисер.

— Тогда для чего ты заставляешь меня краситься?

— Чтобы сделать наш «конфетно-букетный период» как можно ярче! По пути в кафе, — подмигнул он и коснулся её руки.

— В принудительном порядке? — застонала Елена, почувствовав, о чём речь. — Зачем мне красить губы, если мне опять всю дорогу придётся играть на флейте? И зачем подводить глаза, если тебе больше нравится любоваться моим затылком?

— Ладно, можешь не красится. Но тогда я не возьму с собой бумажник.

— То есть? — опешила она. — И что же мы будем делать тогда в кафе? Смотреть на всё, как на экскурсии? Истекая слюной… восторга?

— Вот и я тебе о том же. Почему я должен буду смотреть там на других девушек, как на экскурсии? А не на тебя, любуясь такой красоткой? Девушка без косметики, всё равно что парень без кошелька! — создал он крылатую фразу и замолчал, дожидаясь аплодисментов.

— Мне не нравится, что ты даешь мне шлепки по заднице не руками, как все, а словами, — вздохнула Елена. И села за столик. — А это гораздо больнее! Потому что потом, когда я вспоминаю твои слова, я уже сама шлёпаю себя по заднице. Каждый раз! Вспоминая то, что ты говорил мне тогда на «Триозёрье». Вот поэтому-то я и не хотела бы выходить за тебя замуж! Ты извращенец! Шлёпнул бы меня сейчас ладонью по заднице и скомандовал: «Быстро краситься!» Да и вся любовь. Нет же! И как вот теперь я выкину из головы твою дурацкую «девушку без косметики»? Теперь она постоянно будет заставлять меня краситься «кошельком парня». Против моей воли!

— Против твоей лени, — уточнил Ганеша и начал одеваться.

— Ну, вот! Ты снова меня шлёпнул! — сжала она кулаки. — Оставь в покое мою задницу, грязный извращенец!

— Если ты любишь, чтобы тебя шлёпали по старинке, найди себе дурака, да и делов-то!

— Так я и решила вначале, что это ты и есть! — засмеялась над ним Елена и стала подводить глаза.

— Ты — отражение моей анимы. Моё зеркало, в которое я хотел бы любоваться. А не содрогаться от отвращения, повторяя ошибки Дориана Грея.

— Что, без косметики я так сильно тебе не нравлюсь, что ты готов меня убить? Как Дориан — портрет? — усмехнулась Елена. — Или…