– Потому что я люблю тебя, мышка, и не хочу, чтобы ты гнила на работе под такими же ублюдками, как я. У меня опасная жизнь, и я не знаю, сколько еще протяну или… захочу тянуть. Но ты… У тебя должно быть все, чего ты достойна. Поэтому я сделал тебе карточку с неограниченным лимитом. Тебе передадут ее в ближайшее время. Путешествуй, знакомься с новыми людьми, проводи время весело и с пользой. Просто живи и радуйся там, где хочешь, и с тем, с кем хочешь, – под конец предложения образ мужчины у меня перед глазами стал совсем размытым из-за скопившихся в глазах слез, а низкий баритон Роберта тем временем продолжал добивать меня своим пьяным признанием: – Пусть даже не со мной… Я обещаю не вмешиваться в твою жизнь. Не мешать… Но хочу заботиться о тебе… хотя бы издалека… Знать, что моя мышка счастлива. Это тяжелый шаг для меня – спокойно отпустить тебя, признаю. Но ты важнее… Можно?

– Роберт, зачем ты делаешь это со мной? Я тоже очень люблю тебя… Очень! Но… – сипло и безумно тихо прошептала я, обращая внимание мужчины на себя, и не могла не начать оправдываться: – Я не могу остаться… Пойми меня… Я не могу простить… Мне нужно время… Немного тишины… Одиночества…

– Хорошо. Иди сюда… – мужчина отодвинулся от края дивана и протянул мне руку. Подумав лишь мгновение, я все же приняла ее, ощутив немного влажную и грубую кожу в руке, и уже через секунду сидела рядом с ним. Роберт не только не отпустил мою кисть, а сжал ее еще крепче, словно боясь, что в следующее мгновение она просто растворится и пропадет. Свободной ладонью он медленно снял повязку с моего лба, а затем, заправив непослушный локон за ухо, нежно погладил острые скулы внешней стороной ладони. – Ты ведь не вернешься, я знаю… И я не вправе просить тебя остаться со мной после всего пережитого, но… я прошу. Не оставляй меня одного, полетели со мной в Нью-Йорк. Там я смогу обеспечить тебе не только достойное существование, но и надежный дом, работу, досуг… Все, что ты хочешь!

– Я не готова, Роберт… Прости меня! Мне нужен отдых от тебя, твоего внимания, твоего мира… Он не принимает меня, а я не хочу подстраиваться! – слезы градом скатывались по моим щекам, превращая в чертову полоумную истеричку. Но, несмотря на все желание и любовь к этому мужчине, поступок с охранником до конца убедил меня, что лучшее, что я могу сделать для своего внутреннего "Я" – это уйти от Шаворского. В какой-то степени это была та слабость, которую я должна была преодолеть. Сделать что-то во благо своего будущего. И, как бы ни было больно, сдаваться на полпути я не собиралась! – Дай мне время. Сейчас я… не хочу быть с тобой. Я от тебя только прошу: больше никогда не заставляй быть с тобой насильно. Я вернусь, когда буду готова сама.

– Прошу тебя… пожалуйста… – его рука властно вцепилась в мою шею и притянула к себе с какой-то маниакальной страстью и дикой обреченностью, и мы с Робертом соприкоснулись лбами. Терпкий запах алкоголя ударял мне в нос, адреналин зашкаливал, а сердце билось, как подорванное, грозя остановиться. Надрывный шепот пьяного мужчины сводил на нет всю мою уверенность, но я была непоколебима в своей решимости: – Полетели со мной в Нью-Йорк, я… попытаюсь измениться…

– Я не хочу, чтобы ты менялся, Роберт, – озвучила я наконец-то свои размышления и нерешительно провела рукой по его идеально выбритой щеке, тихо сказав: – Я полюбила тебя таким, какой ты есть. У каждого своя любовь… Пусть многие меня не поймут, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу, чтобы ты продолжал оставаться жестким, отстраненным, холодным и подавляюще… прекрасным. По-другому в твоем мире не выжить, а я хочу, чтобы ты жил долго-долго и счастливо-счастливо. Научись находить радости где-то за плетью, вагинальными шариками и качелями… Просто начни жить – это моя просьба.

– Это будет сложно без тебя. Мышка, ты ведь всегда была моей Музой… – не успела я подумать над его словами, как его рука резко надавила на мою шею и мужские мягкие губы впились в мои властным поцелуем. Он требовал от меня чувств. Вытягивал эмоции. Молил остаться, но… не получал отдачи. Мой язык лишь подтверждал сказанное его хозяйкой ранее, отчего Роберт только углублял свой поцелуй, пока, наконец, не вырвал из моих губ тихий стон. Бровь Шаворского многозначительно приподнялась, и через секунду он внезапно нырнул под широкий белый стол с головой, исчезнув под ребристой скатертью. Его руки легли на мои колени и слегка стянули меня вниз, раздвигая ноги в разные стороны. Перепугано завизжав, я начала пятиться, но страстный голос мужчины между моих ног не дал этого сделать: – Замри. Нас никто не увидит и никто не придет. Я позаботился.

Разум заставлял одернуть уже поднятое им платье и гордо уйти, а вот тело молило о последнем сексе с любимым так же громко, как и сердце, ведь я точно знала, что буду вспоминать потом об этом всю оставшуюся жизнь. Ловкие пальцы Роберта тем временем медленно начали стягивать самые обычные белые трусики, и я немного смутилась, понимая, что можно было бы и выбрать что-то посимпатичнее.

Но все дурные мысли, как и трезвые, моментально выбило из головы легкое дыхание Шаворского у меня между ног. Он медленно, дразняще провел указательным пальцем по "разрезу" естества, где нарастало напряжение, а затем резко вошел в меня, пробуя на готовность.

– Блядь, я буду скучать по твоей вечно мокрой и готовой киске! – хрипло проговорил он под столом, а потом одним резким движением раздвинул мои половые губы, и я почувствовала, как широкий шершавый язык осторожно прошелся от самой воспаленной горошины до мокрого отверстия, задевая особо чувствительные точки, вырывая мой гортанный стон. – Всегда мечтал сделать это… Ты такая сладкая…

– Ах, черт! – не спрашивая разрешения, мужчина дерзко прикусил клитор, задевая ту точку, от прикосновения к которой по всему телу проходил горячий импульс и возвращался в низ живота, где сейчас были все мои мозги. Инстинктивно я попыталась сдвинуть ноги обратно, только вот громоздкое тело Шаворского этого не позволяло категорически. И хорошо…

Его язык выписывал затейливые узоры, а сам он покусывал, посасывал меня… Я теряла разум от его ласки, стонов, звуков. Это было так будоражаще, ново и нереально круто… Черт, да я бы в жизни никогда не смогла повторить подобные манипуляции пальцем, а мужчине удалось сыграть неповторимую мелодию, сопровождающуюся моими тихими вздохами, сжатыми по швам руками, набухшими сосками.

– Мне мало… – тихо выдохнула я и тут же прошептала: – Я хочу тебя внутри… Прошу…

Мои инстинкты снова говорили за себя, и только когда Роберт отстранился от меня и тело злобно заныло, мозги смогли вклиниться и прокричать: "Вы все еще находитесь в общественном месте, идиотка!".

Но Роберт, похоже, даже и не задумывался об этом! Он появился из-под стола так же грациозно, как и "упал" туда, и прежде чем я успела что-то сказать, посадил меня к себе на руки и тихо прошептал в ухо:

– Хорошо, мышка. Но ты должна слушаться меня, если не хочешь стать звездой порнофильма, – с этими словами мужчина оттянул край скатерти, накрывая нас неким подобием одеяла по пояс. После чего рукой, которой только недавно разбил столик в моей больничной палате, легко приподнял меня в воздух и задрал свободное платье. Секунда – и я поучаствовала, как тяжелый член упирается в меня в полной готовности, момент – и Роберт насадил меня на себя, разглаживая платье и поправляя скатерть. – Мммм… ты такая узкая… Почему так всегда? Ты просто идеально создана под мой член.