– Это был величайший сюрприз для меня и команды. То есть мы знали, что вопрос рассматривается, но понятия не имели, что он будет решен так быстро и с таким энтузиазмом.

– Я горжусь тобой, Дэнни, мой мальчик, – говорит Барбара, снова поворачиваясь ко мне. – Как мы тут будем без него, когда он переедет в Индию?

Я поворачиваюсь к Дэниелу, моя улыбка гаснет.

– В Индию?

Он смотрит на мать, потом снова на меня.

– Мама… выдала меня слишком рано, – говорит он, запинаясь. – Я просто не успел тебе сказать. Но честное слово, я собирался. Как раз сегодня вечером. – Он с усилием сглатывает.

– Боже милостивый, Дэниел, – восклицает Барбара. Я не пойму, то ли она ругает его, то ли вот-вот расплачется. – Ты ей не сказал?

Он касается моей руки.

– Вэл, это всего на год, может быть, меньше. Это невероятная возможность, шанс поработать над самым важным фильмом в моей карьере – может быть, даже в моей жизни. Netflix оказывает нам огромную поддержку. Я знаю, мы с тобой только… начинаем, но… я надеюсь, ты понимаешь, что я… должен поехать.

Я отвожу взгляд, и он снова тянется к моей руке.

– Ты бы… поехала со мной? – продолжает он.

– Дэниел, – говорю я, пытаясь подобрать правильные слова. – Все в порядке. Правда. Я очень рада за тебя.

– Ну, они точно в тебя влюбились, – говорит Дэниел, когда мы выходим из дома его родителей. На улице очень холодно, но снежинок пока нет.

– Они прекрасны.

Несколько мгновений мы идем молча и без цели. Наконец он снова заговаривает.

– Послушай, я хочу извиниться за мамины слова. Я сам собирался сказать тебе… сегодня вечером. – Он выглядит таким же красивым, как и всегда, в своих темных джинсах и куртке, на подбородке намек на щетину. – Я должен был поднять этот вопрос раньше. Я… Думаю, я просто боялся.

– Боялся?

– Послушай, я знаю, что все это некстати. Ужасно некстати. Но я наслаждался каждой минутой, которую мы проводили вместе, и боялся, что если расскажу тебе об Индии, ты… исчезнешь.

– При всем моем уважении, – говорю я, – ты должен был сказать мне.

Он вздыхает.

– Ты права. Извини.

Я вижу приближающееся такси и убыстряю шаг.

– Мне, наверное, пора.

– Вэл, пожалуйста, – говорит Дэниел, указывая на скамейку перед закрытым кафе. – Давай поговорим еще немного?

Я киваю и сажусь рядом с ним на скамейку.

– О чем тут говорить? Ты уезжаешь в Индию.

Он открывает рот, чтобы возразить, но я останавливаю его.

– Дэниел, ты даже снег не любишь!

– Не люблю, – признает он.

– Вот видишь! – чувствую, что начинаю мыслить все более ясно. – А я люблю снег!

– Зато мы оба ненавидим баклажаны. У нас есть что-то общее!

Я хмурюсь.

– Похоже, это единственное, что у нас общего, – кроме книги, которую мы оба любим. Наши глаза на мгновение встречаются, но он быстро отводит взгляд и потирает шею, как будто мое замечание вызвало у него острую боль.

– Вэл, послушай, – наконец говорит он. – О, черт, даже не знаю, как сказать.

Я округляю глаза.

– Ты гей? Женат? Или нет: ты только выдаешь себя за успешного документалиста и не едешь ни в какую Индию!

Он смеется.

– Нет, все мимо. Но, честно говоря, любой из этих вариантов был бы… проще, чем то, что мне нужно тебе сказать.

– Что же?

– Эти заметки на страницах твоей книги… они… не мои. – Он вздыхает, его глаза полны сожаления.

– Что ж ты сразу не сказал?

– Нужно было сказать, – отвечает он. – Но, послушай, когда я познакомился с тобой, все это было так… удивительно. Ослепительная, интересная американка, которая взяла и появилась в моей жизни из ниоткуда. Да, я должен был сразу же расставить точки над «i», но что потом? Упустить возможность познакомиться с тобой поближе?

Он пытается поймать мой взгляд, но я отворачиваюсь.

– Извини, – говорит он. – Это уже второе извинение за вечер. Я сегодня в ударе.

– Мне тоже очень жаль, – говорю я, вставая при виде приближающегося такси. – Слушай, мне понравилось знакомство с твоей удивительной семьей и… с тобой. Но мне пора. Удачи тебе в Индии. Удачи во всем.

– Но постой, – говорит он, протягивая ко мне руку, но я ее не беру.

– Прощай, Дэниел.

Глава 32

Элоиза

Милли вошла в магазин и поставила в вазу на прилавке букет пионов.

– Доброе утро, – поздоровалась она, но я не улыбнулась. – Почему ты такая мрачная?

– Сегодня… день рождения Валентины. Ей восемнадцать.

– О, Эл, – прошептала Милли, положив руку мне на плечо, и мы обе посмотрели на фотографию моей дочери: она стояла на прилавке магазина с самого открытия.

Я смахнула слезу с правой щеки, поймав ее на полпути.

– Прошло шесть лет с тех пор, как я видела ее в последний раз. Как ты думаешь, какая она сейчас?

– Легко себе представить, – ответила Милли. – Она энергичная, вдумчивая и страстная – совсем как ты.

– Надеюсь, она счастлива. – Замолчав, я вытащила конверт, который перед этим засунула в задний карман джинсов. – Думаю, это будет мое последнее письмо. Вероятно, этой осенью она отправится в колледж, и даже если Фрэнк все это время не перехватывал ее почту, его не остановишь, когда Вэл будет в отъезде. Моя единственная молитва – чтобы она знала, как сильно я ее люблю.

– Конечно, она знает, – сказала Милли, бросая взгляд на плетеную корзинку, которую держала в руках. – Судя по твоему виду, тебе не помешало бы взбодриться, и, к счастью, у меня есть как раз то, что нужно. Она поставила корзину на прилавок, и из нее робко высунул голову пушистый котенок.

– В настоящем книжном магазине должен быть кот, – сказала Милли.

Засмеявшись, я подхватила крошечное существо на руки.

– Посмотри на себя, – сказала я котенку. – Ты просто прелесть.

– Это котик, и ему нужно придумать имя.

– Легко, – сказал я, улыбаясь. – Мы назовем его именем, которое выбрали еще в школе, помнишь?

Милли кивает.

– Персиваль – сокращенно Перси.

– Добро пожаловать в семью, Перси!

Колокольчики на двери зазвенели, и в магазин вошла женщина с маленькой дочерью.

– Поможешь мне найти книжку? – спросила девочка и взвизгнула от восторга, заметив котенка.

– Конечно, помогу! – сказала я, обойдя прилавок и опустившись рядом с ней на колени. – Ну-ка, расскажи мне. Какую ты бы хотела почитать историю?

– Радостную, – сказала она.

Я кивнула.

– Хорошо, давай найдем тебе то, от чего ты будешь улыбаться. – Мы вместе прошли в детский отдел, и я начала внимательно изучать полки. – Как тебя зовут, милая?