– Это ты разрешила мистеру Пателю поесть перед операцией?

Шелли вздохнула:

– Ты была просто великолепна, Эмили. Мне позарез нужно было вытащить тебя оттуда. Ты никогда не прекратила бы ее искать. Я была вынуждена там работать, чтобы следить за тем, куда ты суешь свой нос. Я очень надеялась, что ты погоришь на миссис Харрис. Я сказала Джиму Лэннингу, что ты сделала анализ на гемоглобин, когда он вышел в туалет. Надеялась, что Бэрроуз поверит, что ты его сделала и не сказала Лэннингу результат, после чего тебя уволили бы. Разумеется, Джим должен был спросить у тебя. Но он был дерьмовый медбрат. Он должен был и без всякого анализа видеть, что пациентке плохо.

– Она могла умереть! – воскликнула Эмили.

– Но ведь этого не случилось, верно? И Руперт уже отчитал меня, так что хватит твоих колкостей.

Эмили смерила ее презрительным взглядом.

– Вы должны стыдиться, а не гордиться ею, – сказала она Дэллоуэю.

– Мы не можем быть одинаковыми, Эмили, – тихо произнес он. – Шелли иногда доводит дело до крайности, но в душе у нее на первом плане стоят интересы Уолтера. За это я вынужден ее простить.

– Не могли бы вы потом снова надеть на меня кулон? – спросила она его.

Дэллоуэй кивнул:

– Конечно. Я понимаю, как он дорог вам. – Похлопал по пустому операционному столу. – Ложитесь. Мы готовы.

– А вы имеете право проводить такие операции? – спросила Эмили, отчаянно пытаясь остановить его. Вдруг еще не поздно отказаться? Побороться с ними? Отговорить Дэллоуэя от этого безумия?

Шелли неприятно рассмеялась:

– Ты ничего не знаешь о нем! – Она усмехнулась. – Ты понятия не имеешь о его ранней карьере. Руперт был пионером в области трансплантационной хирургии, работал в Лондоне и по всему миру в специализированных центрах. Его жизнь не сводилась к удалению одних лишь желчных пузырей. Пациенты боготворили его за то, что он спасал им жизнь пересадкой органов, – добавила она с благоговением.

– Спасибо, Шелли, – сказал Дэллоуэй. – Послушать тебя, так сейчас моя жизнь просто тоска зеленая… Приземляться на вертолете с группой трансплантологов не всегда было приятным делом. Иногда меня выворачивало наизнанку от этой чертовой штуки. И моя семья более чем восполнила волнение тех дней. Вы в надежных руках, Эмили. Я не позволю вам умереть.

Ей очень хотелось верить ему. Она расстегнула кулон, чтобы отдать ему, и заметила, что Дэллоуэй еще без перчаток. Он еще не мыл руки. Со слезами на глазах она, едва волоча от страха ноги, проделала несколько последних шагов. Тело била дрожь. Неужели последнее, что она увидит, будут их лица? Эмили легла, повернув голову в сторону, чтобы видеть лицо мальчика. Он так юн, подумала она, слишком юн, чтобы умереть…

Почувствовав, что ей на лицо легла прозрачная маска, Эмили прошептала:

– Удачи тебе, Уолтер.

* * *

Джеральдин была рада, что Рут Мур поедет вместе с ней. Какая удача, что сегодня та не занята в другом месте! Когда Рут не выступала в качестве представителя по связям с семьями, она выполняла свои обычные обязанности констебля. Бонусом было знание истории Эмили. Рут не нужно было долго объяснять, что к чему, стоило лишь изложить короткую версию, зачем они туда едут. Она также согласилась быть водителем и аккуратно припарковалась на обочине, откуда отлично просматривалась подъездная дорожка.

На всякий случай Джеральдин захватила с собой двух полицейских в форме – они заняли позицию под деревьями. Их она попросила снять жилеты и включить радио в скрытом режиме – не хотела, чтобы с наступлением темноты флуоресцентная маркировка жилетов или дисплеи их раций выдали их присутствие проезжающим машинам. Впрочем, за то короткое время, пока они там находились, мимо них никто не проехал. Все участники в операции были на выделенном радиоканале, и Джеральдин приглушила свою рацию, чтобы в машине было не так шумно, – она не горела желанием каждые пять минут слышать, как Кроули требует отчета. На часах девять вечера, небо затянуто дождевыми тучами. Впрочем, весь день было ясно, и она от души порадовалась за свою подругу. По словам ее мужа, у жениха и невесты был замечательный день. Джеральдин надеялась, что дождь подождет еще несколько часов, чтобы состоялся запланированный фейерверк.

– Возможно, придется ждать всю ночь, – пробормотала она.

– У меня ночное дежурство, так что я не против, – сказала Рут. – Успела отоспаться днем.

– У меня сна ни в одном глазу, – ответила инспектор. – С того момента, как я узнала, что Эмили действительно видела в своей палате ту женщину, мои нервы на взводе. Ей ничего не примерещилось. Мы же не поверили ей, и у нее снесло крышу. Она даже пошла на убийство.

– Я молю Бога, чтобы это оказалось не так. Эмили мне нравится.

– Но ведь кто-то это сделал. Да и на рукоятке ножа ее отпечатки… – Внезапно Джеральдин повернулась и в упор посмотрела на Рут. – Но почему другие не видели ту девушку?

– Может, потому, что ее уже не было? В смысле в палате Эмили, – размышляла вслух Рут. – Может, они подумали, что это просто какая-то пациентка, переходившая из палаты в палату… Нам уже известно, кто она такая?

Джеральдин покачала головой.

– Пока нет. Мистер Дэллоуэй и Нина Бэрроуз, когда я их допрашивала, в один голос отрицали, что она когда-либо была там. Эмили была убеждена, что это Катка Василе, но я доподлинно знаю, что это не так. Хотя она тоже невысокая и с темными волосами, девушка на той записи – не Катка. Это вполне могла быть, как ты только что сказала, просто какая-то пациентка. Дэллоуэй собирался просмотреть вместе со мной рабочие списки, но дальше этого намерения дело не пошло. Поговорив с ним и Ниной Бэрроуз, я решила, что в этом нет необходимости.

– Но с чего Эмили взяла, что та девушка умерла? – спросила Рут.

Джеральдин сокрушенно вздохнула:

– Возможно, как сказала Нина Бэрроуз, Эмили приснился кошмар, и ей все примерещилось.

Рут пожала плечами:

– Может, она тоже была пациенткой и просто умерла?

Джеральдин вопросительно посмотрела на нее:

– Ты хочешь сказать, что она лежала ночью на соседней кровати?

– Я этого не исключаю.

– Но зачем это отрицать? Чтобы не расстраивать Эмили? – Инспектор скептически посмотрела на свою собеседницу. – Никогда не поверю. Эмили – медсестра, ей не привыкать к смерти.

– Может, потому, что та девушка была так молода? Или, может быть, – добавила Рут, – потому что она не должна была умереть… Вдруг ей дали не те лекарства? Поставили не ту капельницу? Сделали не ту операцию?

Не те лекарства? Не та капельница? Не та операция? Ничто из этого Джеральдин не понравилось. Они лгали Эмили, чтобы избежать дознания? Чтобы скрыть причину смерти? Лгали потому, что она была медсестрой и наверняка поняла, что видела, и все расскажет, если ее спросят?