морских миль. При максимальной скорости транспортов в тринадцать узлов, или тринадцать морских миль в час, это более шестнадцати часов в пути. То есть, они вышли ещё затемно, когда сражение даже не началось!

«Капитаны» снова загудели, на этот момент никто до Оксаны внимания не обратил. Артем вот тоже не стал высчитывать. И самоуверенность японцев ему, как и прочим слушателям, очень сильно не понравилась!

— Далее события происходили параллельно. Командир отряда, дислоцированного в Даньдуне, сообщил о начале сражения. А затем и об отступлении. Несколько позже он же сообщил о прибытии транспортов в Синыйчжу. К сожалению, к тому моменту наша артиллерия уже не могла этому противодействовать, слишком на большое расстояние пришлось отступить. Адмирал Макаров, ещё с утра державший эскадру под парами, вывел её в море и повёл на перехват каравана. Причём в составе нашей эскадры был и подремонтированный броненосец «Ретвизан»[8].

Она снова показала на карте, откуда вывел и куда повёл.

— Адмирал Того, получив сообщение об этом, в свою очередь, двинул свою эскадру на перехват русской, оставив пару лёгких крейсеров и несколько миноносцев для охраны каравана от легких сил Русского Флота. А когда эскадра японцев удалилась, наши торпедные катера, пользуясь малой осадкой и ухудшившейся видимостью, прокрались вдоль берега, вошли в устье Ялу и атаковали японские транспорты, как те, которые уже разгружались в портах Синыйчжу и Даньдуна, так и стоявшие посередине реки. В само устья реки Ялу вошло также два японских эсминца первого класса, однотипные с затопленным ранее «Чидори». Эти эсминцы также были атакованы нашими бесстрашными моряками, невзирая на то, что они существенно превосходят торпедные катера вооружением.

В зале возбуждённо зашумели! Вот это — дело! Но Ксанка не была бы Ксанкой, если бы не вытащила иных подробностей, помимо смелой атаки на превосходящего противника.

— Командир отряда капитан-лейтенант Алексеев тщательно продумал атаку. Катера прокрались протокой и показались у Синыйчжу всего в пяти кабельтовых от порта. Расстояние до «Хаябусы» при этом составляло три кабельтова, а до «Касасаги» — два. А в атаку шёл не один торпедный катер, а четыре. Первая четвёрка катерников, имевших наибольший опыт службы на этот момент. Но и остальные восемь были готовы развить её при необходимости. Японцев врасплох застать не удалось. Два наших катера получили попадания. Один, катер героического лейтенанта Горобца, даже затонул. Но сам он и несколько уцелевших членов экипажа были подобраны остальными. «Хаябуса» и «Касасага» пополнили список побед Флота российского.

— Виват Флоту Российскому! — выкрикнул кто-то в зале, и был поддержан. — Виват, господа! Ур-ра-а!

Оксана немного переждала всплеск энтузиазма, а потом продолжила.

— Но кроме этого, было потоплено семнадцать транспортов. Часть из которых не успела даже выгрузиться. А это солдаты, пушки, кони для артиллерии и боеприпасы. Это провиант для солдат и фураж для лошадей. Атака оказалась поразительно результативной, даже с учетом того, что торпеды применялись с очень близкой дистанции. Но японцы стояли настолько скученно, что даже промахнувшись по одной цели, торпеда попадала в другую. Потери японцев даже по самым скромным оценкам существенно превзошли понесённые нами в сражении того дня. И все это отправили на дно реки наши храбрые моряки! А при обратном прорыве, хоть они и дождались ночи, да и канонерка «Бобр» поддержала их огнём, были потеряны ещё четыре катера. Да и сам «Бобр» получил три попадания снарядов. Предлагаю почтить память погибших героев минутой молчания!

Все встали. Тёмка не знал, о чём думали при этом остальные, а сам он гадал, хватило бы у него духу пойти служить на торпедных катерах или нет? Ведь это ж надо — одна атака — и пять из двенадцати потоплены. Почти половина!

— Спасибо, господа, садитесь, пожалуйста! Мне осталось добавить немного. Канонерка «Бобр» смогла снова дозаправить уцелевшие катера, так что им хватило топлива добраться до Порт-Артура. Но сама она, вследствие полученных попаданий, была вынуждена выброситься на мель, не дойдя полутора десятков миль до порта Дальний. Впрочем, к настоящему времени на пробоины наложены пластыри, воду из трюма откачали, и канонерку отбуксировали в Порт-Артур.

— Ура! — снова выкрикнул кто-то.

— Действительно, этому можно только порадоваться. Как и тому, что в ходе сражения в Жёлтом море, произошедшего между эскадрами адмирала Того и адмирала Макарова, результаты были примерно равными. Несмотря на множество попаданий, ни один наш броненосец не был потерян, однако нашим морякам удалось потопить истребитель миноносцев «Оборо». Более того, часть японских броненосцев не смогла даже уйти на ремонт в Сасебо, — тут она снова указкой куда-то за край схемы. — А притащились в Чемульпо. Так что результат этого сражения однозначно в нашу пользу! Ура Флоту Российскому!

— Ур-ра-а! — подхватили присутствующие.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…В принципе, это действительно было победой. Потери японцев были выше, особенно в транспортах и лёгких кораблях. К тому же, у нас старались снизить впечатление от труднообъяснимого отступления от Даньдуна. И потому масштабы морской победы в прессе серьёзно преувеличили.

В результате было принято решение Макарова наградить. Когда Николай II по телеграфу осведомился у флотоводца: «Какой награды желаете? Что вам нужно для победы?», тот ответил коротко: «Единоначалия!»

И Макарова назначили комендантом Порт-Артурского гарнизона. Между тем, на суше наши продолжали отступать, а японцы продолжали двигаться вдоль железной дороги на Мукден, но… Они наткнулись на давно подготовленную нами «рельсовую войну»…'

Маньчжурия, железная дорога Мукден- Даньдун, 1 мая (14 мая) 1904 года, суббота

— Они, вашбродь! — доложил рядовой Полубейко, продолжая в бинокль следить железной дорогой. — От Даньдуна ешелон! По всему — тот самый, с войсками!

Семецкий кивнул и откинул крышку с дистанционного электрического взрывателя. Состав отсюда был виден и без бинокля, нельзя было разобрать только мелких деталей. Несколько минут у них ещё есть, пока эшелон доберётся до нужной точки.

С началом войны его снова вернули в строевые, но подчинялись он и его отряды напрямую Наместнику Алексееву. То есть, практически он был «кошкой, которая гуляет сама по себе»[9]. Алексеев, рьяный «безобразовец» к этой просьбе Воронцова отнёсся с пониманием.

— Чух-чух-чух! — раздалось фырканье паровоза несколько минут спустя. Ну что же, ещё минута и…