— Этот мужчина, он твой конкурент из Москвы, да? — спрашиваю я.

— Все на деньгах замешано, малышка. Как я бросил фирму и уехал на хутор, его доходы резко упали. Все всегда из-за денег, соперничества, зависти.

— Но мы ведь с этим справимся?

Данил усмехается:

— Главное, что ты передумала от меня бежать с Мирославой ночью по трассе.

Я смеюсь.

— Передумала, — подтверждаю милостиво. Потом спохватываюсь: — Данил, в июне, сразу после моей сессии, мы с Варей хотели бы слетать в Омск, поставить папе памятник. Говорили об этом вчера. Ты не против?

Он молчит.

— Если ты против, можем перенести. Просто... мне кажется, ей бы это помогло. Как и мне когда-то. Нехорошо, что там крест деревянный. У нас с ней есть сбережения.

— Я не против, Марин, — говорит он. — Но дело в том, что я его уже поставил.

— Что? Когда?

— За пару месяцев до нашей случайной встречи на агровыставке. — Данил мешкает. — Я начал мотаться в Ростов все чаще, подумал... вдруг мы встретимся. И решил что-то сделать для тебя. Отправил Пашку, он там привел всё в порядок. Памятник я выбрал, какой ты хотела. Черный, с фотографией.

— Так а... что же ты молчал?!

— Я думал, вдруг ты сама когда-нибудь узнаешь. И задашься вопросом?, кто бы это мог быть... Догадаешься, что я. Подумаешь: «Хм, возможно, этот парень не так плох, как я думала изначально»...

— Даня! О таких вещах надо сразу говорить!

— ...И решишь приехать ко мне поблагодарить. А дальше видно будет.

Я обнимаю его за шею крепко-крепко.

— Я хочу еще детей. Институт закончу, и можно, — сообщаю ему на ухо.

— Много? — Данил сжимает мою талию.

Пожимаю плечами. Он делает вид, что размышляет. Тогда я обидчиво ударяю его по плечу.

— Судя по Мирославе, у нас получаются очень красивые дети, — произносит Данил. — Как на выставку.

— Да, — говорю я. — Больше Мироновых!

— И еще больше!

— И еще!

Мы смеемся. Потом наскоро перекусываем и с бутылкой шампанского поднимаемся в номер, где занимаемся любовью. Я снова и снова сгораю в его руках, отдаваясь и принимая. Целуя и радуясь тому, что сумела. Пусть не сразу, пусть допустив гору ошибок, но я сумела удержать Данила. Любовь всей моей жизни.

Перед сном, вспомнив, что у меня есть ребенок, отправляю Варе сообщение. Делаю фотографию нас с Даней: мы в постели лежим, он дрыхнет уже, я рядышком счастливая. И добавляю: «Всё хорошо! Свадьбе завтра быть!»

«Слава богу! Мы беспокоились. Родион приехал мириться с Данилом. Нервничает».

«Можешь завтра надеть то мое платье».

«Знаешь, что-то он мне уже не так и нравится».

«Боже, Варя!))»

«Люблю тебя, сестренка. Будь счастлива!»

Данил

Мы едва не проспали собственную свадьбу! Твою мать! Такого в моей жизни еще не было.

Свадьбы — да, были. Срывы свадеб — сколько угодно.

Но что невесту целуешь и любишь в постели как обезумевший, ласкаешь, трогаешь, оторваться не можешь — такое впервые.

Все утро мы с Мариной занимаемся сексом. О времени забываем, о гостях, о церемонии.

Потом Марина соскакивает с кровати и электрострекозой носится по номеру, ругая всеми плохими словами, какие только знает, того человека, который назначил свадьбу на десять утра.

Некоторое время я молча наблюдаю за ней. Улыбаюсь.

— Так это ты же, — напоминаю, не выдержав.

Электрострекоза застывает и грозно на меня смотрит. Тут же начинаю передразнивать ее интонации:

— Мирослава рано встает, все равно поспать не удастся! Распишемся, и весь день свободен! На море же сгонять надо. Для, блть, фотосессии! Чтобы фоточки красивые в инстаграмчик выложить.

— Непременно выложу! Все пятьсот! — огрызается она, бросаясь в душ.

— Да хоть тысячу! — кричу ей вслед.

Мы наскоро в порядок себя приводим, берем кофе и летим на всех парах на хутор.

— Боже-боже! Стыдоба-то какая! — причитает Марина. — У меня с утра прическа, макияж по плану были. А тут только губы искусанные. Сколько можно трахаться, Миронов?! Ты бессовестный грязный Колхозник!

— Кто бы знал, как на тебя стриптиз подействует.

— Дурак. — Она надувает губы и отворачивается.

— Я пошутил, — говорю поспешно. — Не обижайся.

— Я не обижаюсь. Просто красивой хочу быть сегодня.

В итоге мы приезжаем в последний момент, выспавшиеся, счастливые, с глазами горящими.

Шок на лицах гостей говорит о многом. И значительно поднимает Марине настроение. Она быстро шепчет мне:

— Можно только представить, с каким трепетом все эти люди перемыли нам косточки! Наверное, гадали, сорвется ли свадьба после вчерашнего шоу. Поссоримся ли мы.

Почему-то никто, кроме меня, не видел, как сильно Марина испугалась. В их оправдание скажу, что никто не знает нашей истории. И не догадывается, через что прошла эта хрупкая девушка.

Для меня большой и приятный сюрприз, что Родион среди гостей. Он искренне обнимает меня и желает счастья. Играет с Мирославой. Я бы и без него мог, мне-то пофиг. Но чувства приятные. Вроде как... семья вместе. В сборе почти вся.

Мы с Мариной разбегаемся в разные стороны, чтобы через полчаса встретиться вновь. На ней платье белое. Сама она вся нежная, ладная. И самое главное — счастьем святящаяся, восторгом. У меня дома, на хуторе. В полной безопасности.

Я рот открываю, залюбовавшись. Она мечта. Моя мечта, которая прямо сейчас сбывается.

Идет ко мне и плачет, дурочка. Улыбается и ревет. Блть, Марина! Ну что это?

Я обнимаю ее, она шепчет:

— Я люблю тебя. Даня, Данечка, не верю, что я твоя.

Так. Главное, не сказать опять какой-то херни. Я же готовился. Набираю в легкие воздуха и выдаю от души:

— Я никогда в жизни не видел никого красивее тебя. Клянусь.

После этого Марина ревет навзрыд. Кажется, я вновь всё сделал не так, как требовалось.

Во время церемонии Мирослава не выдерживает и подбегает к нам. Дочку пытаются поймать бабушка и Варя, но я останавливаю их. Мой Мирок, мое сокровище.

Беру Мирославу на руки. Так и стоим втроем, давая клятвы.

Мы с Мариной обмениваемся кольцами. Безупречные украшения, имеющий смысл лишь тогда, когда мы сами в них его вкладываем.

Любовь, поддержка, верность. Желание не побеждать, а заботиться о своем партнере. Беречь его покой. А ведь когда-то я был прожженным циником.