А вот здесь я вообще не понимал, кто говорил почти моим на хрен сорвавшимся голосом – сам ли я или кто-то другой, почти уже съехавший с катушек. Поскольку в голове шумело так, будто я уже находился на пределе. Только вот, на пределе чего конкретного?..

Но ответная дрожь Серой Шапочки меня в коем-то веке слегка отрезвила. И это было хорошо. Хорошо понимать и чувствовать, что всё по-настоящему. Что все эти ощущения, звуки и запахи – не плод моего воспалённого воображения. Может поэтому я с такой жадностью и втянул в полные лёгкие восхитительный аромат неповторимого амбре, исходящий от её волос, когда вжался в их атласный шёлк носом у шеи и плеча, разжав перед этим кулак на стянутых прядях и сместив руку к горлу Анны наперёд.

И вновь очередной залп чистейшего безумия навылет через голову, с россыпью вибрирующих искр по всему по телу, по нервам, венам и коже. Даже в пятки отдавало, а в глазах, само собой, замельтешило кровавыми всполохами. И почти затрясло, тем более, когда я принялся мять то одну совершенную грудку пойманной в мою смертельную ловушку жертвы, то вторую, не забывая при этом пощипывать, а иногда и накручивать крупные горошины чувствительных сосков, сглатывая то и дело слюну от неуёмной жажды вобрать их ртом и попробовать на вкус. И, конечно же, фиксируя её шикарное бл**ское тело в удобном для себя положении, другой рукой удерживая Анну за горло и заодно пытаясь за это время хоть немного отдышаться и не свихнуться окончательно раньше установленного срока. Последнее получалось с переменным успехом, но кое-как всё же получалось.

– Думаю, ты и сама уже вся извелась от ожидания, да, моя сладкая? Пусть ты этого и не заслужила… Но, ничего. Эйфорией тоже можно наказывать.

Похоже, я и вправду бредил. Но не думаю, чтобы Анна соображала сейчас лучше моего. Особенно, в тот момент, когда я оставил её грудь в покое, но только для того, чтобы перетянуть покалывающую ладонь к своему паху и, наконец-то, расстегнуть ширинку. Чтобы, мать его перетак, высвободить перевозбуждённый член и дать тому долгожданную волю с местом для раздора. Желанного для него места. Влажную, скользкую, пылающую равноценной похотью плоть, к которой он тут же пристроился вздутой головкой меж шикарными половинками одновременно и мягких, и упругих ягодиц. И сразу же протаранил первую «борозду» практически от тугого колечка ануса до более податливых и восхитительно гладких складочек воспалённой киски. А уже там нахально вжался в твёрдый бугорок клитора и несколько совершенно бесстыдных раз проехался по всей его вершине туда и обратно, мгновенно впитывая эрогенными рецепторами ответные спазмы чужого удовольствия, помножившего моё собственное, наверное, во стократ.

Анна несдержанно, чуть ли не капризно всхлипнула и даже пару раз дёрнулась, попытавшись вильнуть попой, чтобы подстроиться под мои движения и довести свои ощущения до желаемого уровня нарастающего экстаза. А трясло её уже далеко неслабо, притом, что никаких разогревающих прелюдий после лимузина и лифта я и не думал применять. Какие на хрен прелюдии? Тут бы не кончить прямо сейчас…

Но я каким-то чудом не кончил. Даже когда с остановившимся дыханием и грохочущим в гландах и во всём теле сердцем нашёл онемевшей залупой знакомое «углубление», помогая одеревеневшему члену рукой, чтобы, не дай бог, не промахнуться. Анна ахнула. Рвано втянула воздух через рот. У меня у самого всё поплыло перед глазами, а кожу под всей одеждой враз оросило раскалённым облаком обильной испарины. И бл**ь… я вошёл… Пока ещё по головку, поначалу с небольшим усилием, но уже через пару мгновений проскользнув в тугие тиски горячей бархатной плоти как по маслу, оказавшись в их ненасытном плене, как в хитрой ловушке. И тут же остановился. Иначе бы выстрелил уже бы на втором толчке, только от резанувшего и по слуху, и даже по яйцам (причём изнутри) умоляющего стона Серой Шапочки. А потом и её протяжной дрожи, граничащей с нарастающим припадком эпилепсии.

Мне пришлось несильно сжать другой рукой ей горло под скулами, чтобы хоть немного и ненадолго оттянуть для обоих уж слишком скорый финал нашему самому первому разу. По крайней мере, хотя бы для себя. Поскольку я ещё даже толком и не начинал. Притом, что нацелился я на весьма длинный и продолжительный заход.

– Сейчас… сейчас, моя девочка. Всё будет… В полной мере и только по высшему разряду…

Да, я реально едва ли соображал, что нёс. Но тогда слова казались правильными, нужными и к месту. Во всяком случае, до того момента, как я возобновил свои движения. Когда заставил себя пройти ещё дальше в жаркую глубину умопомрачительного блаженства где-то на половину всего члена и дурея в эти мгновения от дополнительных ощущений, от чужих внутренних спазмов-сжатий и обильных порций греховных соков, смазавших мою головку горячей волной чужой первозданной похоти. Потом скользнул назад к выходу, снова по венчик залупы, вызвав очередной приступ эрогенной лихорадки во всём теле Анны и… Всего одна секунда задержки перед последующим настоящим ударом на всю длину и по самые яйца.

От неподдельного вскрика забившейся в моих руках добычи, я чуть было буквально не ослеп, не оглох и не кончил. Не говоря про её попытки сдавить мой член изнутри и отомстить мне за все мои извращённые пытки. Но сильно пульсирующие спазмы вагины не давали ей сконцентрироваться на чём-то другом, как на мощных судорогах первого бурного оргазма. Да я и сам практически не осознавал, что со мной вообще творится, что происходит вокруг, и почему я до сих пор в сознании. В своём, естественно, сознании.

«Очнулся» только тогда, когда под беспомощные стоны и всхлипы Серой Шапочки, я понял, что безостановочно насаживаю её на член. Трахаю её, как заведённый, время от времени всплывая в окружающую реальность из собственного угара, но не желая замедляться в эти моменты ни на миг. Ведь я делал именно то, что и хотел с ней сделать. Еб**ь по-настоящему и натурально, с умеренной жёсткостью, но так, чтобы мутнело и в собственной голове. Вроде как и наказывая, но без зашкваривающих перегибов. Наказывая сводящим с ума наслаждением…

И это действительно было за пределами всего разумного и уже когда-то пережитого. Я реально не хотел останавливаться, даже когда моей жертве требовалась недолгая передышка при очередном бурном оргазме. Когда её корёжило в моих руках, и она буквально взвивалась с криками и безотчётными попытками проползти по стеклу в спасительный лаз иллюзорного убежища. Только куда там. Я держал её очень крепко, не позволяя ей не то что отстраниться от меня, но и хотя бы ненароком споткнуться на неустойчивых ногах и высоких каблуках.

И опять. И снова. Вдалбливаюсь в неё на превышенной скорости со смачными ударами о её промежность, ягодицы и бёдра, пока она в который уже раз не взмолится протяжными криками агонизирующей добычи, терзаемой по новому кругу поймавшим её зверем.

Да, моя отчаянная и такая наивная девочка! И ещё раз да! Я ведь обещал тебе, что накажу тебя сполна за все твои прошлые выбрыки. Пусть и в своём изощрённом репертуаре, зато от всей души и стоячего на тебя члена.

– Хочешь, чтобы я… остановился?.. Или нет? Не хочешь…

Но я всё же остановился, потому что уже и сам дошёл практически до ручки от всех этих сумасшедших гонок. Неожиданно их прервав то ли на третьем, то ли на четвёртом оргазме Анны, когда вдруг подтолкнул трясущуюся девушку впритык к стеклу и «расплющил» её собой поверх холодной поверхности прозрачной стены, отделявшей нас от внешнего мира и нашего, ещё такого маленького, хрупкого, но не в меру прожорливого. Вжал, «размазал», распял, но не вышел из неё, всё также продолжая дуреть от краденных ощущений, которые я тянул из любимой жертвы через собственные рецепторы взмыленным под одеждой телом.