и любой сможет получить двигатель, чтобы не на бумаге, не в теории воплотить свои идеи, а сразу превратить их во что-то реальное. Вот что такое настоящее единство народа и науки.

— Шестьдесят рублей — две годовые зарплаты обычного мужика. Треть оклада того же капитана. Кто сможет позволить себе такую покупку? Элита империи? А будет ли у ее представителей время и желание заниматься вашей наукой? Поверьте, у них и так все хорошо.

— Не стоит недооценивать элиты империи, — сухо вмешался в разговор Николай. — Не скажу, что это интересно мне самому, но половина выпускников Царскосельского лицея этого года уже стоит в очереди, чтобы попробовать проверить остроту своего разума. Что уж говорить про военные или инженерные училища. Там студенты собираются в группы по десять, двадцать человек и покупают двигатели вскладчину, чтобы уже вместе работать над тем, как его использовать.

Я только рот приоткрыл, слушая этот разговор. Нет, я мечтал, что мои паровые двигатели в свободной продаже станут популярны, но почему-то представлял, что они заинтересуют в основном обычных людей. Недооценил дворян и, как сказала Стерва, элиту империи — а они пока совсем еще не аморфная, ничего не желающая масса начала 20-го века. Нет, они молоды, сильны, горят желанием изменить этот мир!

— Деньги не остановили и простых людей, — снова заговорил Обухов. — Браун Томпсон по примеру того, как капитан поступил в Севастополе, подготовил группу торговых представителей. И те уже заключили договоры с двумя сельскими общинами рядом со столицей.

— Выжали из бедняков остатки денег!

— Они получили все бесплатно. Вернее, будут расплачиваться с прибыли, что получат с дополнительно освоенных земель. Размеры которых, естественно, были оговорены заранее. Как и свойства землекопных машин, которые Волковский завод изготовит под эти двигатели.

Я продолжал молчать. Невероятно, столько мечтал, что смогу помочь не одному лишь Севастополю, но и кому-то еще. И вот мои изобретения начали менять жизнь страны, а я ведь чуть это не пропустил. Просто не поверил, что Томпсон успеет так быстро развернуться, но, кажется, недооценил американца… Надеюсь, и на юге те машины, что мы довезли до Ростова и начали предлагать местным, тоже начнут расходиться. Там-то свободной земли побольше, чем на севере, будет!

* * *

Тимофей успел послужить на самой «Императрице Марии», когда после тяжелого ранения его снова списали на берег. В мирную жизнь, о которой он успел почти забыть за эти долгие тринадцать лет… И тяжелые бумажные билеты с ликом императора, лежащие в кармане, не сильно облегчали жизнь. На старость их не хватит, а кому в родной деревне он будет нужен без половины пальцев на правой руке?

Но неожиданно его нашли. Вытащили из питейной избы, привели в себя, заставили переодеться в чистое… А потом приказчик самого Волохова предложил Тимофею новую службу. Стать частью заводов ЛИСа, причем потерянные пальцы совсем не должны были в этом мешать, и бывший моряк ухватился за эту возможность.

Целую неделю его водили по заводу, показывая и объясняя, как делают паровые машины и двигатели. Это утром, а по вечерам Тимофей вместе с двумя десятками таких же ветеранов слушал специальные лекции, которые, по слухам, придумал сам капитан Щербачев. На них рассказывали, зачем могут понадобиться эти моторы. Хочешь небольшой летающий шар для развлечений — вот схема, расчеты материалов и план установки. Можешь сделать сам, если хватит рук, можешь заказать. Не нужен шар, а хочешь машину, чтобы пахать целину — тогда будет нужно сразу несколько двигателей. И тоже схемы и расчеты всех материалов.

Сначала Тимофей думал, что мирные машины ему будут неинтересны, но… Когда специальный человек показывал картины с сотнями верст вспаханной земли, когда он сам изучал схемы, когда своими глазами увидел, как стальной гигант с четырьмя трубами тащит плуг, внутри разлилось какое-то непонятное спокойствие. А ведь для машины-то его отсутствующие пальцы — это тоже не проблема.

Тем же вечером Тимофей решился, подошел к управляющему и спросил, может ли он стать не тем, кто будет показывать эти машины другим, а…

— Можно мне получить свою? — выпалил это и замер, понимая, что сейчас что-то важное, живущее в глубине самой его души, может быть разрушено и растоптано.

— Ты уже седьмой, — неожиданно с улыбкой ответил управляющий. — Я не верил, господин Волохов тоже не верил, но капитан Щербачев сразу сказал, что некоторые сами захотят вернуться на землю. Таких не удерживать, а помогать им.

— То есть можно?

— Есть два варианта, — управляющий вытащил отдельный документ. — Получишь двигатель и схемы на общих основаниях, вернешься к себе и будешь пытаться построить старую жизнь. Или же… Это, кстати, предложил именно капитан.

— Что он предложил? — Тимофей и раньше слышал о капитане Щербачеве только хорошее. Это старшие чины порой болтали всякое, а вот нижние сразу поняли, что Григорий Дмитриевич порой суров и удержу не знает, но, если может, всегда о них заботится.

— Скоро. Чуть севернее Крыма, в Таврической губернии, капитан хочет строить завод. Большой. И для тысяч рабочих, которые там будут трудиться, понадобится хлеб, много хлеба. Поэтому всем, кто поедет туда его растить, дадут землю. За счет завода.

— Сколько? Десятин[30] шесть наверно? — Тимофей вспомнил слухи, которые порой ходили. В них говорилось, что в случае освобождения помещичьим крестьянам дадут как раз шесть десятин, государственным — двенадцать. Уже лучше, но все равно хотелось больше.

— Для одиночки изначально нарежем сто десятин, для семейного или кто вокруг себя артель соберет — тому и тысячу можно, и больше. Капитан сказал просто. Что сумеешь обработать, то твоим и будет.

— Но разве может быть столько земли у одного человека? — Тимофей растерянно потер голову. Подобные цифры просто не укладывались у него в голове.

— Ты же был на обучении, видел механические машины. Представь, что у тебя такая будет! Ты ей обычный участок за неделю вспашешь, а что дальше? Сидеть без дела хочешь?

— Нет, конечно!

— Вот тогда и работай! А кто будет справляться десять лет, получит ту землю, что обрабатывает, в дар.