– Отделался парой неприятных царапин.

– Хорошо.

– Ничего. Выдра тебя вытащит, – уверенно сказал Денис. – А Шувалов поможет, и, знаешь, он тоже Нечаеву не доверяет. Ты уж только будь наготове.

– Вся королевская рать, – Ворон усмехнулся, – не может Шалтая, Шалтая-Болтая, Шалтая-Болтая забрать… Ничего, разберемся с этим как-нибудь.

– Ты только держись, – попросил Денис.

– Буду.

Ворон проснулся от того, что его тронули за плечо. Он успел ощутить недовольство – штурм должен был начаться часа через полтора, и перед ним хотелось выспаться хоть немного, – но быстро загнал чувства подальше, в ту часть сознания, которой не касалась установленная связь. Денис находился рядом, и, прежде чем открыть глаза, Ворон его «позвал».

Он ждал совсем другого человека, если ее, конечно, можно было так называть. Однако Анастасия с тех пор, как они виделись в лесу в последний раз, так и не появилась. С одной стороны, правильно, а с другой – досадно.

Ворон не мог сказать, будто увлечен ею. Заинтересован – бесспорно, но полноценного романа с Анастасией он, пожалуй, не желал. Однако хотел видеть и даже скучал. Эта женщина вызывала в душе бурю одним лишь своим присутствием и тоску – если отсутствовала слишком долго. Что с этим делать, он не имел ни малейшего понятия.

– Профессор?

Сестринский сидел на стуле в изголовье кровати: хмурый, какой-то издерганный и не похожий сам на себя.

– К нам едет ревизор? – пошутил Ворон.

– Что?! – вскинулся тот будто ото сна.

– Вспомнилось, – пояснил Ворон, ощущая нечто сродни сожалению и сильное беспокойство. – Больно вид у вас соответствующий. Если не ревизор, то вы явились как минимум сообщить о моей показательной казни. Прекрасная Белая королева, Анастасия, велела прилюдно отрубить мне голову на Васильевском спуске? А может, во дворце заседаний в Кремле? В таком случае моим последним предсмертным желанием будет установление в нем елки. Иначе я просто не соглашусь участвовать в представлении.

– Заканчивай хорохориться, мальчик, я как никто изучил твое поведение.

– Действительно… – Ворон фыркнул и сел на постели. – Внимательно слушаю, – произнес он уже более спокойным и выверенным тоном.

– Хорошо б не только ты.

«Откуда?..» – выдохнул-прошептал где-то в затылке Денис, и Ворону захотелось его стукнуть, потому что смысл слов, произнесенных Сестринским, совершенно потерялся.

«Молчи и слушай!» – велел он и тяжело вздохнул.

В неумении Дениса пользоваться собственными возможностями Ворон отчасти считал виновным именно себя. Ничего не стоило настоять, ломая комплекс неприятия о колено. А теперь приходилось расплачиваться легкой дезориентацией и мигренью – учитывая преимущества, не так уж и многим, но все равно не доставляющим особого удовольствия.

– Прошу прощения, профессор… – В горле запершило, и Ворон поспешил откашляться. – Не затруднит ли вас повторить сказанное?

– Они ведь здесь?

Ворон вздрогнул, его затопило чужой ледяной паникой, но Денис быстро собрался и успокоился.

– Слушают твоими ушами? – продолжил спрашивать Сестринский.

– Предположим, – глухо проговорил Ворон и снова откашлялся.

Юлить не имело смысла, выяснять, как Сестринский догадался, – тоже. У гениев свои логические тропы, на которых обычному здравомыслящему человеку делать нечего – либо ничего не поймет, либо свихнется.

– Успокойся. – Бледные губы профессора растянула равнодушная улыбка. – Мне давно не давали покоя идеи Беляева и разработки его темного гения, Людвига Штирнера. Правда, я так и не продвинулся далеко в создании аналога описанного в романе прибора.

– Слава высшим силам, где бы, кем бы или чем бы они ни были! – вырвалось у Ворона совершенно неосознанно. Он даже усомнился: сам ли выкрикнул эту фразу, либо кто-то другой, захвативший сейчас его голову.

Профессор тихо и безэмоционально рассмеялся.

– Я пришел виниться и просить прощения: и у них, и у тебя, – наконец сказал он.

– Мне сильно не нравится подобное начало разговора, – признался Ворон.

– Но ты выслушаешь.

– Естественно! Словно у меня есть выбор! И будьте уверены, тот, кто незримо присутствует рядом, – тоже.

«Только помолчи!» – напутствовал он мысленно.

– Тогда пусть запоминает или записывает формулу, – сказал Сестринский. Ворон хотел было открыть рот, чтобы остановить, но Денис мысленно кивнул.

«Ладно, черт с ними. Вряд ли эмионикам подобная информация вообще нужна», – решил Ворон и расслабился, чтобы ни в коем случае не помешать. Сам он сломался уже на три-метил чего-то обо что-то в сочетании с нуклеиновой и еще какими-то кислотами, в число которых точно не входила «царская водка». Сестринский говорил, походя на занудного институтского лектора. Голос усыплял. Сосредоточенное внимание по другую сторону сознания сильно контрастировало с его собственным: чем больше воспринимал Денис, тем сильнее оно рассеивалось, а встряхиваться и сосредоточиваться Ворон себе запретил. В глубине головы тревожным маячком зудела мысль о тщете всего сущего. В конце концов, если Сестринский решил раскрыть часть своих секретов, да еще и столь незаурядным способом, грядет по меньшей мере Апокалипсис.

– Вы рехнулись! – вырвалось у Ворона, когда под нос ему сунули ватку, пропитанную нашатырем. – Мать вашу…

– Не ругайся, пожалуйста, – попросил Сестринский, и внутри у Ворона родилось чувство, подозрительно напоминающее стыд. – Спасибо за… предоставленную возможность выговориться, мальчик. И прости.

– Вы изобрели аналог ядерного оружия и запустили обратный отсчет? – Ворон помассировал виски. Ощущения он испытывал не из лучших, но их вполне удавалось терпеть.

– Ты и по ту сторону бытия смеяться будешь?

Ворон кивнул:

– Чего уж взять с глупой птицы? Так я не ошибся по поводу казни?

Сестринский покачал головой и неожиданно сжал его руку холодными, слегка подрагивающими пальцами.

– Ты – мое лучшее творение! Я не позволил бы.

Ворон проглотил уже готовую сорваться фразу о сотворении собственной скромной персоны родителями. Все же Сестринский, вернувший ему полноценную жизнь и подаривший бессмертие несколько лет назад, имел полное право называть себя творцом.

– Но есть вещи, над которыми не властны даже вы, не так ли?..

Профессор кивнул и сильнее стиснул его руку.

– Мне следовало поверить тебе. Видел бы ты кабину, в которой мы испытывали эффект Антизоны… – проговорил он. – Оно действительно мутирует, причем с такой скоростью…

– Вы ведь не запустили процесс… – Ворон тоже не смог договорить: голос дрогнул и пропал.