Венгрии возглавлял Имре Надь, личность очень скользкая. В Первую мировую был пленным в России, вступил в Красную армию, в партию большевиков. Подвизался в Коминтерне, был другом Бухарина. Репрессий избежал, поскольку активно сотрудничал в НКВД, по его доносам десятки человек были арестованы, 15 казнены. А в войну служил на советской радиостанции, вещавшей на Венгрию.

В 1953 г. Надь начал реформы наподобие Маленкова, снизил налоги, увеличил зарплаты. Провел и амнистию. Это так подняло его авторитет, что генеральный секретарь Венгерской трудовой партии Ракоши счел его соперником и отправил в отставку. Но в 1956 г. сняли самого Ракоши как «сталиниста», и покатилось. В октябре в Будапеште начались многотысячные манифестации, снесли памятник Сталину. Надь оказался стихийным лидером. Перепуганная партия вернула ему пост премьер-министра. Но беспорядки только ширились.

А советским послом в Будапеште был Юрий Андропов. И вот эта фигура невольно привлекает внимание. Хотя бы тем, что в его биографии слишком много темных пятен. Его дедом по материнской линии был выходец из Финляндии Карл Флекенштейн, хозяин магазина «Ювелирные вещи» в центре Москвы, на Лубянке. Но мать Андропова, Екатерина, вроде, была приемным ребенком, подбросили младенцем. Хотя это известно только от самого Андропова, из его автобиографий. Мать выучилась, работала учительницей музыки в гимназии Мансбаха. Потом каким-то образом вышла замуж за железнодорожного телеграфиста на Северном Кавказе, на станции Нагутская, где и родился Юрий в 1914 г. Но отец якобы сильно пил, и мать вскоре разошлась с ним, вернулась в Москву.

Дед умер в 1915 г., но бабка, Евдокия Флекенштейн, продолжала успешно вести ювелирную торговлю. В 1917 г. вовремя подсуетилась свернуть дела, при советской власти «буржуйкой» уже не значилась и прав не лишалась. Отец Андропова умер от тифа в 1919 г. Причем совершенно не понятно, как об этом узнала семья? В 1919 г. Нагутская находилась по другую сторону фронта, у белых. А мать почему-то в 1921 г. опять очутилась на Северном Кавказе, вторично вышла замуж, и опять за железнодорожника, Федорова. Но… вот в чем проблема. Исследователи подняли адресные справочники и обнаружили, что в 1914 г. мать Андропова никуда из Москвы не отлучалась!

Напрашивается версия, что здесь она и вышла замуж, отец Андропова носил другую фамилию. А в гражданскую войну семья (возможно, с сохраненными ювелирными изделиями) подалась на Юг, к белым. Застряла там в бедственном положении, и тогда-то женщину с ребенком подобрал телеграфист Андропов, вскоре умерший от тифа. А мать там же нашла другого мужа. Она скончалась в 1927 г. (но и здесь разночтения, есть сообщения, что она была жива в 1933 г.).

Юрий закончил семилетку в Моздоке, полтора года работал в клубе помощником киномеханика. А в 1932 г. вдруг перебрался на противоположный конец России, поступил в Рыбинский речной техникум. Почему? Возможно, нашлись какие-то знакомства, ведь в Москве у него оставалась бабушка, и связи с ней он поддерживал. В Рыбинске он стал секретарем комсомольской организации техникума. Женился на однокурснице. Стал работать на здешней судоверфи, но не мастером, а комсоргом. Дальнейшую карьеру по комсомольской линии ему обеспечили репрессии 1930-х.

Андропов попал в горком, быстро повышался и в 1938 г. стал первым секретарем Ярославского обкома комсомола. В 1940 г., после войны с Финляндией, была создана Карело-Финская ССР. Когда искали кадры для нее, первый секретарь Ярославского обкома партии Патоличев составил Андропову протекцию в Москве, и он возглавил комсомол в Карело-Финской республике. А здесь он приглянулся Куусинену, попал под его покровительство.

С непосредственным начальником Геннадием Куприяновым, первым секретарем компартии Карело-Финской ССР, у Андропова сложились не лучшие отношения. С началом Великой Отечественной почти вся республика была оккупирована финнами. Но комсомольский вожак настойчиво просил не посылать его в подполье или в партизаны. Кроме того, он бросил в Ярославле жену с двумя детьми, а в Карелии нашел себе новую. Куприянов вспоминал, что его первая супруга «забрасывала нас письмами с жалобами на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены)». Но, невзирая на это, Андропов рос по службе, в 1947 г. стал вторым секретарем ЦК партии Карело-Финской ССР. Тут уж ясно: помогал более сильный покровитель, чем Куприянов, — Куусинен.

А в 1949 г. грянуло «Ленинградское дело». Карело-финская парторганизация была тесно связана с ленинградской, понаехали комиссии из ЦК и МГБ. Бывший председатель КГБ Семичастный в интервью журналу «Огонек» сообщил «об излишнем усердии Андропова в так называемом «Ленинградском деле»». Он оклеветал Куприянова и еще нескольких человек. Их арестовали. Обвинения были настолько весомыми, что Куприянова приговорили к высшей мере. Но он был помилован Сталиным, приговор заменили на 25 лет заключения, а после проверки смягчили до 10 лет.

Особо стоит отметить, что осужденные по «Ленинградскому делу» были реабилитированы в 1954 г. Но Куприянова это почему-то не коснулось. Нашлись силы, желающие (и способные) придержать его в тюрьме. Когда его фамилию вспомнил Хрущев, Генеральный прокурор Руденко ответил, будто в лагерях он сошелся с «белогвардейцами». В результате Куприянова реабилитировали лишь в 1957 г. и к ответственным постам не подпустили, назначили директором парков в Пушкине.

А Андропов при содействии Куусинена в 1951 г. был переведен в Москву, в аппарат ЦК, после смерти Сталина стал начальником подотдела. Но через полтора месяца, в мае 1953 г. он вдруг решил перейти в МИД. Всегда считалось, что служба в дипломатическом ведомстве требует особого профессионализма, опыта. С Андроповым было совершенно иначе. Его назначили начальником 4-го Европейского отдела МИД и определили на стажировку к очень не простому сотруднику, Александрову-Агентову. Но и здесь Андропов задержался очень недолго. 18 июля 1953 г. был направлен в Венгрию в ранге советника-посланника, а всего через год стал Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Венгрии.

Справка — кто есть кто?

Александров-Агентов Андрей Михайлович. Никогда высоких постов не занимал, но в течение полувека был весьма влиятельным лицом. Начал карьеру в Швеции, одним из помощников Александры Коллонтай (бывшей сотрудницы Парвуса). Потом был советником Молотова, Громыко, помощником по международным делам Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева. Вел линию на соглашение и сотрудничество с Западом.

Сотрудник посольства, а впоследствии генерал госбезопасности Крючков вспоминал, что во время восстания произошел странный эпизод: сперва Андропов отказался передать в Москву просьбу венгерского правительства о вводе советских войск. Но 23 октября мятежники стали захватывать полицейские участки, радио, партийные учреждения. Просьбы о военной помощи полетели в СССР. 24 октября в Будапешт вошли части советского корпуса, расквартированного в этой стране. Вместе с венгерскими военными пытались усмирять восстание. Но встретили сильное сопротивление, разгорелись бои. А из Австрии под видом гуманитарной помощи повстанцам завозилось оружие (так что и сдача Австрии оказалась очень своевременной).

Из Москвы прилетели Микоян, Суслов, Серов. Но на сторону мятежников стали переходить подразделения венгерской армии. Штаб повстанцев, а потом даже Управление госбезопасности обратились к президенту и госсекретарю США с просьбой о срочном вмешательстве. Да и премьер-министр Имре Надь перекинулся на сторону «революции». Венгерские части получили приказ прекратить боевые