ресурсов в пользу частных, а не коллективных благ. Поэтому необходим какой-то средний путь. Косвенные усилия по изменению рыночных сигналов посредством таких шагов, как создание индекса Nikkei 400, определяющего фирмы с положительной практикой корпоративного управления, и покупок государственных пенсионных фондов, соответствующих таким положительным критериям, были бы предпочтительнее резких и масштабных изменений в регулировании.

Кроме того, японские финансы нуждаются в более качественном анализе рисков и оценке кредитов. Банки долгосрочного кредитования и в некоторой степени главные банки кейрецу в период своего расцвета выполняли эту функцию в течение многих лет, хотя и несколько неофициально, и в более стабильной политико-экономической обстановке, чем сегодня. Однако в 1980-х годах их расчеты были расстроены вмешательством политики, финансовым дерегулированием и искажениями, внесенными системой земельных стандартов. Создание альтернативной, более прозрачной системы, тем не менее учитывающей лежащий в основе японской политической экономии характер скоординированной рыночной экономики, предполагает сложные, но взаимосвязанные изменения в законодательстве, бухгалтерском учете и нормативно-правовом регулировании, и для их появления потребуется значительное время.

Со временем изменения в корпоративном управлении в сочетании с развитием более прозрачной структуры регулирования и бухгалтерского учета должны привести к развитию расширенных рынков акций. Это, в свою очередь, может привести к уменьшению зависимости от косвенного финансирования и появлению новых стимулов для развития основанного на акционерном капитале капитала венчурного. Тем не менее от укоренившегося влияния давно сложившихся институтов и практик будет избавиться нелегко.

Расширять и разнообразить круги. Если в обозримом будущем круги компенсации сохранят свою значимость, то наиболее эффективным способом либерализации, а также глобализации Японии вполне может стать расширение и диверсификация самих кругов. Очевидно, что в высшие эшелоны бюрократии и советы директоров корпораций должно входить больше женщин, а также больше иностранцев[389]. Начало этому уже положено: доля женщин на руководящих должностях среднего и высшего звена в частных корпорациях выросла с 6,5 % в 2009 году до 8,3 % в 2014 году[390]. Япония начала многообещающий диалог с Кремниевой долиной по многим направлениям. Тем не менее многое еще предстоит сделать.

Решающее значение имеет проактивное национальное лидерство. Самым многообещающим рецептом, предложенным в данном исследовании, является формирование активного национального руководства, которое рассматривает глобализацию как приоритет, ценит важность структурных изменений, а также понимает и ощущает субнациональные реалии, препятствующие процессу изменений. В японской политической экономии, как мы ее воспринимаем, доминируют сложные и широко распространенные слои субнациональных организаций, которые извлекают экономическую ренту, что часто приводит к менее позитивным и более пространным хозяйственным последствиям. В краткосрочной перспективе практически не существует потенциальных сил противодействия таким организациям, кроме сильного национального руководства.

Учитывая, что Япония является парламентской демократией, не имеющей мощных, институционально независимых структур исполнительной власти, осуществить решительные изменения здесь сложнее, чем в президентских системах, таких как Корея, Франция или США. Однако сильные лидеры, например Дзюньитиро Коидзуми и Ясухиро Накасоне, показали, что описанные нами перемены в определенной степени возможны, если приоритеты руководства четко сфокусированы. Синдзо Абэ сделал важный шаг, приняв программу «абэномики», но ему необходимо разработать более убедительную программу «третьей стрелы» и противостоять политическому давлению, направленному на сдерживание перемен, что он не смог сделать в 2013–2014 годах, ограничивая продажу лекарств через Интернет [Sekiguchi 2013]. В проекте «Абэномика 2.0», объявленном в сентябре 2015 года, были представлены некоторые дополнительные полезные предложения, касающиеся ухода за детьми и социального обеспечения, которые могли бы способствовать структурным изменениям. Однако она не создала для таких преобразований никаких новых серьезных стимулов.

Одним из многообещающих будущих вариантов оптимизации кругов компенсации может стать их расширение с использованием возможностей, которые предоставит подготовка к Олимпийским играм 2020 года в Токио, а также создание национальных стратегических особых зон, которые уже начал вводить премьер-министр Абэ[391]. Внедрение Японского Кодекса управления, принятого в феврале 2014 года, и Кодекса корпоративного управления, принятого в июне 2015 года, предложенных премьер-министром Абэ, также должно принести пользу[392], так же как и инновации в области электронного правительства, которые могут связать граждан с государством напрямую, минуя промежуточные органы, на которые так сильно полагаются круги.

И Накасонэ, и Коидзуми способствовали приватизации (национальных железных дорог и почтовых сбережений), которая представляла собой важные структурные изменения, как в экономическом, так и в политическом измерениях. Положительную роль должно сыграть массовое первичное размещение акций (IPO) Japan Post на сумму 1,4 трлн иен ($11,6 млрд), проведенное Абэ в ноябре 2015 года, крупнейшая продажа государственных активов Японии с 1987 года[393].

Однако Япония однозначно нуждается в еще более масштабных структурных изменениях на субнациональном уровне: поощрении более динамичных рынков венчурного капитала и интернет-экономики посредством более четкой и либеральной политики регулирования в секторах, свободных от встроенных кругов компенсации. Помимо таких структурных изменений, данное исследование предполагает, что новые формы инвестиций в социальный капитал, например, в больницы и перспективную мобильную связь, также крайне необходимы, хотя до сих пор они не получали поддержки со стороны высококонсервативных кругов компенсации.

Направления дальнейших исследований

Большинство исследований по японской политической экономии до сих пор фокусировались на таких национальных правительственных институтах, как METI, МФ и Офис премьер-министра. Однако в этой книге предлагается уделить больше внимания субнациональным государственно-частным партнерствам с явно выраженными коллективными функциями, глубоко встроенными в структуру японской политической экономии. Такие отраслевые ассоциации, как Японская ассоциация банкиров и Федерация электроэнергетических компаний, не говоря уже о Центральном союзе сельскохозяйственных кооперативов Японии (JA-Zenchu) определенно заслуживают лучшего понимания, равно как и такие межсекторальные контакты, как связи между «королевством банкиров», политиками и процессом земельной политики.

Высказанное в этой книге утверждение о том, что субнациональные институты являются ключевыми факторами, определяющими результаты политики, и их структуры стимулов должны быть лучше изучены, также должно послужить катализатором для новых форм политических исследований. Приоритетными направлениями таких исследований должны стать способы повышения восприимчивости финансового сектора к двойным императивам инноваций и глобализации посредством усиления стимулов для венчурного капитала и реформы корпоративного управления. Более пристального внимания требуют механизмы повышения шансов на то, что международные торговые соглашения приведут к значимым структурным изменениям в Японии, а также роль банков и их сетей в формировании японской политической экономии. Такие вопросы необходимо рассматривать в контексте структур стимулов и моделей преобразований в банках, сельскохозяйственных кооперативах, фирмах по продаже недвижимости и других подобных общественных институтах. Однако до сих пор на микроуровне было проведено недостаточно работы по любой из вышеперечисленных тем.

Один из главных теоретических вкладов данного исследования заключается в том, что оно бросает вызов классической дихотомии «рынки» и «иерархии», содержащейся в институциональной экономике [Williamson 1975]. На основе же