наше теоретическое понимание кооперативного рыночного капитализма. Они дают нам возможность яснее представить утрированную дихотомию рынка и иерархии. Они обогащают наше понимание субправительств, которые стоят между людьми и государством, а также преобладающих структур мотивации. Они помогают нам понять контрастные модели реакции на глобализацию в разных слоях человеческого общества и эффективность внутреннего давления для проведения экономических реформ.

Проблема для анализа

Как мы отмечали в начале этой книги, на протяжении большей части столетия, начиная с 1880-х годов и до краха ее экономики неустойчивого бума после 1990 года, Япония опережала весь мир по темпам экономического роста. Она часто проявляла удивительную адаптивность в противостоянии вызовам, особенно в начале периода после Второй мировой войны и в политико-экономических кризисах на протяжении последующих сорока лет. Однако после взрыва пузыря Хэйсэй в начале 1990-х годов Япония не продемонстрировала ни значительного экономического роста, ни особой адаптивности в решении внутренних и международных проблем, несмотря даже на заметное ускорение темпов глобальных экономических изменений и структурных преобразований за ее пределами.

На этих страницах мы вернемся к анализу проблем, которые мы первоначально выявили, сосредоточившись на парадоксе недавних политико-экономических показателей Японии на фоне впечатляющих достижений более далекого прошлого этой страны. Мы отметили две центральные загадки, которые необходимо разгадать: (1) парадокс развития, связанный с затяжным застоем, который японская экономика переживает с 1990 года после быстрого — одного из самых быстрых в мире — и устойчивого роста на протяжении большей части предыдущего столетия; и (2) противоречивые контуры политики в различных секторах — от финансов и транспорта до сельского хозяйства. Мы объясняем это распространением частных, непрофсоюзных общественно-политических организаций с государственными функциями, которые изменили стимулы политиков в сторону стабильности и отказа от инноваций или реакции на внешние стимулы, включая глобализацию.

Мы рассмотрели выявленные нашим исследованием специфические для Японии аномалии, касающиеся развития и государственной политики на фоне более широкой социальной теории. В связи с этим задаются следующие вопросы:

Почему группы коллективного действия возникают в таком изобилии и проявляют такую активность в Японии, несмотря на хрупкие стимулы для существенного участия, которые, по мнению Манкура Олсона, должны определять другое [Olson 1965: 43–52];

Какова функциональная роль организованных частных структур, занимающих промежуточное положение между государством и обществом, в экономической жизни [Olson 1982:41–57];

Являются ли они распределительными коалициями, разрушительными для экономического роста, как это предполагает Олсон.

Мы предположили, что круги компенсации влияют на политико-экономическое поведение четырьмя конкретными способами, обобщенными ниже в таблице, с конкретными последствиями как для роста, так и для глобализации. Мы проверили это предположение на шести секторах там, где глобальное давление на внутренние структурные изменения в Японии кажется особенно сильным, и там, где, тем не менее, круги компенсации продолжают преобладать. В число этих стратегических секторов вошли финансы, земельная политика, сельское хозяйство, энергетика, транспорт и связь. Мы сравнили политику и корпоративное принятие решений в этих областях с другими смежными секторами, где круги компенсации слабы или отсутствуют, такими как автомобилестроение и бытовая электроника, и исследовали влияние кругов как на отраслевом, так и на корпоративном уровне. Используя этот классический методологический подход, альтернативно проверяя результаты при наличии и отсутствии ключевой промежуточной переменной, мы смогли более тщательно проверить гипотезу о том, что круги компенсации решающим образом формируют модели корпоративных и бюрократических решений, замедляя адаптацию Японии к силам глобализации и закрепляя экономическую стагнацию после бума.

Методы исследования

Исследуя реакцию японских фирм и отдельных лиц на давление со стороны остального мира, а также роль промежуточной структурной переменной — круга компенсации — в формировании этой реакции, мы сделали важное допущение, которое должно быть четко сформулировано. Мы предположили, что индивиды являются соответствующей единицей анализа принятия решений и что они рационально реагируют на набор стимулов, с которыми они непосредственно сталкиваются. Следовательно, мы предполагаем, что фирмы будут реагировать по-разному там, где круги компенсации существуют, и там, где их нет, при условии, что промежуточная структурная переменная, которую представляют собой круги, влияет на внутренние расчеты затрат и выгод таких фирм.

Итоги исследования

В нашем обзоре современной экономической истории Японии мы обнаружили, что механизмы коллективных действий в частном секторе — промышленные ассоциации, гражданские ассоциации, ассоциации соседей, торговые палаты, группы политической поддержки и картели (как формальные, так и неформальные), и это лишь некоторые из них, — являются повсеместными и значимыми, хотя и менее значимыми в секторах, ориентированных на потребителей, чем где-либо еще. Некоторые из таких коллективных органов, включая ассоциации соседей, имеют освященное веками происхождение, начиная с периода Эдо или даже раньше. Многие, например, ранние торговые палаты, были созданы и поддерживались в эпоху Мэйдзи в попытке кооптировать новые социальные силы, возникшие в результате ранней модернизации Японии. Другие, особенно промышленные ассоциации для таких отраслей, как сталелитейная и судостроительная, возникли в связи с участием Японии в войне на Тихом океане. Некоторые, такие как современные сельскохозяйственные кооперативы, возникли или по крайней мере реализовались в первые дни послевоенной демократии.

Независимо от происхождения, добровольные организации Японии, как правило, вступали в тесные регулирующие отношения с государством. После инкорпорации такие организации обычно становятся консервативными в своей основной политико-экономической ориентации. Они также обычно проявляют склонность к стабильности, как в членстве, так и в ориентации на политику.

Такая институциональная преемственность коренится в отличительной микроэкономической отдаче от установленных итерационных отношений, которые обычно преобладают в кругах компенсации. Эта отдача обусловлена как регулятивными, так и распределительными привилегиями, предоставляемыми связанными с правительством участниками кругов, а также частным сектором. Круги распыляют риск, поскольку другие члены группы готовы разделить его со своими товарищами и оказать им поддержку в случае чрезвычайной ситуации.

Поскольку большинство кругов существует в таких регулируемых контекстах, как, например, финансы, транспорт или телекоммуникации, и поскольку контроль регулирующих органов был типичен для Японии с ее длительными периодами однопартийного доминирования, круги компенсации обычно генерируют для участников привлекательную экономическую ренту, заставляя тем самым своих членов поддерживать статус-кво. Для бюрократических надзирателей круги компенсации привлекательны тем, что упрощают и стабилизируют отношения между правительством и бизнесом в рамках процесса регулирования. Круги также используют стремление частных фирм к стабильной, прибыльной сфере деятельности, чтобы побудить их к сотрудничеству с более широкими бюрократическими целями.

Мы выявили множество примеров положительных социальных выгод, которые приносили круги компенсации, особенно в период высоких темпов экономического развития Японии. Круги стимулировали высокие темпы капиталовложений, особенно в таких капиталоемких отраслях, как сталелитейная и судостроительная, на основе высоких коэффициентов соотношения заемных и собственных средств, которые были