– Во вторник. Ее, кстати, в этот день видели в вашем подъезде.

– Да? Ну, во вторник я весь день сидела дома, причем не одна, а со свидетелем. Если вас это интересует. И ко мне никто из посторонних не приходил. Мой свидетель подтвердит. Я ушла только вечером. Около восьми.

– Да вас никто ни в чем и не подозревает, – добродушно улыбнулся Кемаль. – Можете так подробно не отчитываться. А вы все время здесь живете?

– Что вы имеете в виду? – исподлобья глянула на него девушка. – Что я часто не ночую дома? Ну и что?

– Просто вас не было целых два дня. Я уж подумал, не переехали ли вы к каким-нибудь родственникам?

– У меня нет родственников. А где я была – никого не касается. У вас есть еще вопросы? Я же предупредила, что мне надо работать. У меня скоро выставка, – гордо и вызывающе сказала Дениз.

– Только один. Когда к вам в последний раз заходил Бора? Сын вашей соседки, – на всякий случай уточнил Кемаль.

– Не помню, – равнодушно пожала плечами Дениз. – Кажется, на прошлой неделе. А зачем он вам? Он был знаком с этой девушкой?

– Это пока неизвестно. А вы с ним дружны?

– Как вам сказать? – она усмехнулась. – У нас был краткосрочный роман, но это уже позади. Теперь мы друг другу надоели и, можно сказать, дружны. Я его почти женила.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– А мне следует рыдать от горя? Как в сериале? Вы сами-то его видели?

– Пока нет. Только фотографию у его матери. А почему вы спросили?

– Если бы видели, вы бы поняли, что с ним не заведешь долгого романа. Такой красавчик, – она чуть ли не облизнулась, – не могла же я его не соблазнить. Но при этом шалопай. Я его отправляю во Францию, слыхали уже?

– Да, госпожа София говорила. Но… после вас у него ведь была еще какая-то постоянная подружка? Или невеста?

Задав этот вопрос и напряженно ожидая ответа, Кемаль вновь и вновь вспоминал свой утренний разговор с начальником. Весьма неприятный разговор. Точнее, даже не разговор, а монолог начальника, произнесенный в ответ на обстоятельный рапорт сыщика и на представленный им список мероприятий, необходимых для раскрытия убийства некой Аксу Караташ.

– Ты соображаешь, что говоришь?! – раздраженное «ты» было, как ни странно, проявлением дружеского расположения начальника.

Он всегда относился к Кемалю с симпатией: и потому, что тот учился в университете, хоть и не закончил курса, и потому, что ему был чужд карьеризм, и потому, что его действительно интересовала его работа. И делал он ее тщательно. Но сегодня именно эта дотошность и тщательность были ни к чему.

– Что я, по-твоему, должен сделать? Послать экспертов с обыском в квартиру убитой; отправить кого-нибудь допросить этого парня из магазина одежды; еще одного сотрудника послать беседовать с профессором математики; еще одну группу обыскивать дом доктора и искать там отпечатки пальцев; наконец, освободить тебя от работы, чтобы ты еще сутки околачивался в доме номер десять. Так? А, еще папку срочно к экспертам. И это – единственное, что мы сделаем. Но не срочно. По-твоему, весь состав должен заниматься одним-единственным убийством? У нас других дел нет, да?! Тебя интересуют интеллектуальные забавы, а меня – чтобы вся работа шла нормально. У нас сбытчик наркотиков, не забыл? Три изнасилования, не знаю сколько краж, жалобы на цыган, еще два убийства… и все это на фоне мероприятий, которые мы обязаны проводить для профилактики терроризма. Если эти курды и у нас в Измире что-нибудь взорвут – представляешь, что будет?! И выборы мэра на носу!

Кемаль представлял.

Он понимал, что начальника волнуют не человеческие жертвы, а совсем другое: неизбежные кадровые перестановки, которые произойдут, случись что-нибудь из ряда вон выходящее. А убийство простой девушки, не из богатой или влиятельной семьи, не работающей на телевидении и не связанной с масс-медиа – оно на карьерные дела не влияет. И если ему, Кемалю, все равно, чье убийство надо раскрыть…

– Это тебе все равно, чье убийство раскрыть! Я, кстати, не понимаю, почему? Давно мог бы сидеть в моем кресле, а то и повыше! – понятно было, что в ответе начальник не нуждается, и Кемаль не прерывал монолога. – Тебе надо собрать отпечатки пальцев такого количества серьезных и уважаемых людей, провести – сколько там? два? три? – обыска в частных домах и один – в конторе солидного адвоката! Да кто тебе даст на все это санкцию? И ради чего? Ради какой-то девки, неопределенных занятий и без родных! Даже без родных, которые рыдали бы у нас в приемной! Может, захочешь еще разыскать ее папашу где-нибудь в горной деревне, который явился придушить ее за то, что она ходит без тюрбана да к тому же беременна?!

– А что, перспективная версия… – сказал было Кемаль, но вовремя понял, что начальник не шутит, и промолчал.

– Мы задержали этих рабочих. Если насчет них ничего доказать не удастся и никто из них ни в чем не признается, то это совершенно глухое дело. С ними сейчас работают.

– Знаю я, как с ними… работают! – вспыхнул Кемаль. – И если кто-нибудь из них признается, я лично найму ему хорошего адвоката! Эти методы…

– Хватит! Я знаю. Знаю, что ты думаешь, и знаю, что хорошо, а что плохо. Я и без тебя понимаю, что это не их рук дело. Рабочих, скорее всего, сегодня же и выпустят. Если б не эта проклятая статья в газете, я бы уже вчера их отпустил.

– Какая статья? – удивился Кемаль. – Разве была статья? Когда же они успели? Вроде никого из прессы не было…

– Не было! А статья есть! Вот, пожалуйста, – он сунул руку в один из ящиков своего огромного стола и, не глядя, безошибочно вытащил газетную страницу. – Видал? «Убийство в тихом районе», «Не ходите в недостроенные дома!», «Задушена молодая женщина!», «Опасно ходить в одиночку!» и прочий бред. Завтра, а то и сегодня будут писать: «Куда смотрит полиция?» и что-нибудь вроде «Маньяк оставляет чулки!» А на носу выборы мэра.

– Поэтому я и предлагаю, – обрадовано заговорил Кемаль, почувствовав, что под такое настроение начальства можно что-то выторговать – хоть помощников.

– Я слышал, что ты предлагаешь. И ответил на это. Повторяю для глухих и идиотов: у нас нет времени и людей делать все, что полагается по букве закона, для раскрытия такого убийства. Но что-то (что-то, а не все!) делать надо – для прессы хотя бы. Поэтому ты можешь потратить еще один день, один! на работу со своими свидетелями неизвестно чего. Я распоряжусь насчет папки – это интересно. Больше никого никуда не посылаю. С этим все ясно?! Завтра чтобы у меня был детальный отчет, который я смогу показать любому репортеру. Что там должно быть? Первое: никакого маньяка, рыскающего по престижному тихому району, не существует – приведешь данные. Не смотри так! Не знаю, какие данные, но чтобы были! Второе: никаких имен приличных людей – лучше пусть будет папаша, спустившийся с гор, чем богатый любовник! Ты хорошо понял? И сам – чтобы был в форме и при оружии и готов приступить к любой другой работе. Вопросы есть?