в сочетании с нужными травами, может вылечить что угодно. Он вынужден был признать, что большую часть жизни она поддерживала его здоровье с помощью своих отваров. Он сомневался, что она дала Эстер больше, чем с наперсток, но, похоже, этого было достаточно, чтобы она слегка захмелела.

— В этом чае ром. Ты знала?

— Да, Макси объяснила, когда принесла его. Вероятно, это объясняет мое головокружение.

Гален улыбнулся.

— Ты не закончила рассказ о том, как оценивала бренди.

— О, там больше нечего рассказывать. Прежде чем можно было провести окончательную оценку, меня отстранили.

Гален усмехнулся.

— Почему?

— Би сказала, что я была сильно пьяна. Она сказала, что я улыбалась как дура, когда они везли меня домой. Я ничего из этого не помню, только ужасную тошноту на следующее утро. Я поклялась, что больше никогда не притронусь ни к какому крепкому напитку. Однако чай Макси сделал свое дело.

Гален был невероятно доволен тем, что она стала его женой. Ему было неприятно расставаться с ней.

— Я пришел сказать, что уезжаю на некоторое время, может быть, недели на две.

Эстер поднялась.

— Почему?

— Дорожный бизнес. Рэймонд познакомился в Амхерстбурге с женщиной, которой пришлось оставить своего маленького сына, когда она приехала на север в прошлом месяце. Мы собираемся поехать в Кентукки, чтобы попытаться выкрасть его. Ты же не возражаешь, если я оставлю тебя здесь одну?

— Ты же знаешь, что нет. Поезжай с богом.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Я вернусь, как только смогу.

— Когда ты уезжаешь?

— Как только попрощаюсь со своей женой.

Улыбка озарила глаза Эстер.

— Тогда поезжай. Время не ждет. Нам просто придется потратить больше времени на то, чтобы поздороваться, когда ты вернешься, — мягко пошутила она.

Гален вопросительно склонил голову набок, словно пытаясь расшифровать ее слова, а затем сказал:

— Согласен.

Эстер хотела сказать что-то еще, прежде чем он уйдет.

— Мои месячные означают, что ребенка не будет.

Гален посмотрел в ее серьезное лицо и сказал:

— Я знаю, малышка. Но, как я уже говорил тебе, это всего лишь означает, что мы будем иметь удовольствие попробовать еще раз.

Он погладил ее по мягкой щеке, затем встал и направился к двери. Он оглянулся.

— Если тебе что-нибудь понадобится, обратись к Макси.

— Хорошо.

— До свидания, миссис Вашон.

— Береги себя, Гален.

Он поклонился и ушел.

Несколько дней спустя Эстер проснулась, так и не привыкнув к своему новому статусу. Она по-прежнему считала глупым, что кто-то каждый день готовит ей одежду и приносит еду. Макси не обратила внимания на ее протесты. Макси настояла на том, что так будет и дальше. Эстер посчитала, что упрямство служанки соперничает с упрямством ее работодателя.

Итак, Эстер сдалась и позволила Макси и ее заботливому персоналу баловать себя. Ей все ещё было не по себе от мысли, что ей будут угождать, но поскольку их, похоже, не интересовали ее взгляды, она просто перестала высказывать свои возражения.

Однако Эстер проявила твердость, когда дело дошло до выбора одежды по утрам. Она наотрез отказалась от дорогих дневных платьев, которыми был заполнен ее гардероб, отдав предпочтение легким блузкам из египетского хлопка и мягким пышным юбкам. По ее мнению, платья были слишком дорогими, чтобы носить их в повседневной жизни. Когда одна из горничных объяснила, что некоторые женщины из круга Галена переодевались по четыре-пять раз в день, Эстер не смогла скрыть удивления. Она не могла этого понять. Эстер сразу же дала понять, что у нее не было намерений прибегать к таким расточительным привычкам.

В целом, первые несколько дней Эстер в качестве миссис Вашон прошли довольно хорошо. Несмотря на то, что произошло небольшое столкновение культур, Эстер не нашла ничего плохого в своем новом статусе или в том, как к ней относились.

В воскресенье Эстер отправилась в церковь в сопровождении Андре Рено. Это было ее первое появление за пределами с тех пор, как она стала женой Галена. Она почти решила не посещать службу, чтобы не подвергаться всем этим разговорам и домыслам, но она знала, что рано или поздно ей придется встретиться лицом к лицу со своими соседями, иначе разговоры никогда не прекратятся.

Ее появление вызвало перешептывания, но Би поприветствовала ее с улыбкой, как и Брэнтон Хаббл и многие другие. Эстер хотела сесть рядом с Би, но Рено остановил ее, вежливо откашлявшись.

— Сюда, пожалуйста, миссис Вашон.

Эстер непонимающе пожала плечами, затем последовала за Рено к передним скамьям. Он указал ей на самую первую скамью, которую Эстер никогда раньше не видела.

Рено тихо объяснил.

— Это семейная скамья, миссис Вашон. Мистер Вашон установил ее на прошлой неделе. Когда-то она принадлежала его матери.

Эстер знала, что все взгляды в церкви устремлены в ее сторону, но не могла скрыть удивления на своем лице. Мать Галена?! Красивая скамья была вырезана из очень темного дерева и казалась очень старой. Резьба на ней напомнила Эстер орнамент из полевых цветов на платьях, которые она получила от Галена, только на них были изображены ангелы, херувимы и кресты. Новая скамья для семьи Вашон затмевала все остальные деревянные предметы в маленькой церкви.

Эстер ошеломленно опустилась на нее.

После службы преподобный Адамс поблагодарил Эстер за щедрое пожертвование ее мужа в фонд строительства. Поскольку Эстер ничего не знала о пожертвовании, она просто вежливо улыбнулась.

Эстер оставила преподобного, чтобы пойти к Би и Брэнтону, которые стояли и разговаривали на церковном дворе. После этого они с Рено сели в карету, чтобы вернуться в Фолли.

Войдя внутрь, Эстер спросила:

— Как долго вы работаете у Галена?

— С тех пор, как я получил свой Оксфордский диплом пять лет назад, но я знаю его всю свою жизнь.

Рено был значительно моложе Галена и Рэймонда.

— Вы им очень восхищаетесь, не так ли? — спросила Эстер.

— Он украл меня из борделя, когда мне было пять лет, дал мне дом, безопасность и первоклассное образование. Я не просто восхищаюсь этим человеком, я обязан ему жизнью.

Вернувшись домой, Эстер сменила свою одежду для церкви и спустилась на кухню, где планировала уговорить Макси помочь ей испечь хлеб к ужину.

Поскольку Макси не соглашалась, Эстер пришлось спросить:

— Разве я здесь не хозяйка?

— Да, это так, чикита, но это мои владения.

— И как хозяйка, я могу делать все, что пожелаю?

Макси улыбнулась.

— Да.

— Ну, хозяйка хочет испечь хлеб.

Какое-то время они молча изучали друг друга.

Эстер почти умоляла:

— Макси, я не привыкла целыми днями сидеть на одном месте.

— Тогда найдите какой-нибудь способ занять свое