гитарным проигрышем, но разум уже затянуло зыбкой пеленой. Веки закрылись – на один, самый краткий момент, едва уловимое блаженное мгновение, – но тут же распахнулись, как только мозг стряхнул с себя причудливую дымку и влепил мне образную пощечину. Притворно расслабившись, я позволила Марку думать, что таю под его натиском, но на деле, как только он попытался углубить поцелуй, зацепила зубами его нижнюю губу и с силой сжала, пустив кровь. Зашипев, Марк отпрянул и отпустил меня, вместе с тем убрав руку с кнопки остановки. Я тут же повторно нажала на первый этаж, пока он смотрел на меня с каким-то причудливым азартом. Затем поднес пальцы к губе, стер капельку крови и взглянул на нее. Все с тем же энтузиазмом.

– Точно амазонка, – пробормотал он себе под нос.

– Если таков твой способ «поговорить», то держись от меня подальше, – отрезала я, поднимая с пола телефон.

– Лишь импровизация. – Марк слизнул с уголка губ остатки крови и добавил: – Но оно того стоило.

Двери лифта разъехались.

Бросив на Марка последний разъяренный взгляд, я стремительно вышла в холл первого этажа и направилась к турникетам, на ходу набирая номер Микаэля. Он ответил с первого гудка:

– Детка, все в порядке?

– Да, прости, не услышала.

– Ты уже закончила? Я жду тебя на первом этаже.

Я резко остановилась и принялась вертеть головой по сторонам, поскольку как раз ступила в главный вестибюль «Кейн Корп».

– Вижу тебя, – раздалось из трубки. – Чуть правее. – Повернувшись в указанном направлении заметила Майка. И тут же бросилась к нему.

Я бежала к Микаэлю за утешением и защитой. Потому что знала – стоит мне сейчас оглянуться, и я непременно столкнусь со взглядом карих глаз. Стоит хоть на миг замешкаться, и сомнения растерзают в клочья мою решимость двигаться вперед. Стоит остановиться даже на секунду… и мне конец.

Влетев в объятия Майка, я буквально повисла у него на шее. Несмотря на напряженные разговоры и некий холод, возникший между нами в первые же дни после прилета в Лос-Анджелес, он с готовностью подхватил меня и прижал к себе с такой силой, будто больше никогда не собирался отпускать. Словно он тоже от чего-то бежал, пытаясь найти убежище в моих объятиях.

Когда мы наконец отстранились друг от друга, Майк внимательно посмотрел на меня, а следом коснулся нижней губы и, нахмурившись, что-то стер.

– Поранилась? – спросил он, показывая мне едва заметный багряный след на пальце.

Меня бросило в жар. Подняв на него испуганный взгляд, подумала, что прямо сейчас Микаэль считает с моего лица все подлинные мысли. Что я эгоистично использую его привязанность, желая защититься от тех чувств, что заперла в клетке в глубине души, но так и не смогла выкинуть ключ. Пусть и пыталась. Не единожды. Только каждый раз он все равно оказывался у меня в руке.

Но Майк смотрел не на меня. Прищурившись, он устремил взгляд за мое плечо. Не задумываясь, я оглянулась.

Позади нас, в другом конце холла, стоял Марк, одной рукой облокотившись о стойку администратора, а второй… черт бы его побрал, второй рукой он демонстративно потирал уголок губ. Тот самый, с которого ранее слизнул выступившую от моего укуса кровь.

Сглотнув, я медленно повернулась к Майку. Заметив мое движение, он столь же медленно перевел взгляд на меня. Сперва заглянул в глаза, следом присмотрелся к губам. От меня не укрылось, как напряглась его челюсть. Как в глубине глаз загорелся огонек подозрений. Но Микаэль продолжал молчать.

В тот миг мне хотелось провалиться на месте. Пусть понимала, что это не я полезла к Марку с поцелуем. И все же… гадкое чувство заполонило нутро.

– Так ты в порядке? – наконец произнес Майк.

«Нельзя говорить правду», – только эта мысль звенела в голове. Микаэль добровольно вступил в ряды Драконов. Конфликт с главой группировки ничем хорошим для него не закончится.

– Да. Все хорошо. Я же тренировалась сегодня, и… – Майк не дал мне договорить. Наклонившись, он поцеловал меня с такой нежностью, которой я не заслуживала.

* * *

Я думала, что Марк уже и так переступил дозволенные границы. Дальше некуда.

Но ошибалась.

Когда пришла утром на рабочее место, первое, что увидела, – внушительную корзину цветов и контейнер со свежей клубникой.

Проклиная его всеми возможными словами, я схватила подарки и направилась к кабинету Марка.

– Он на месте? – спросила я Карен.

– Да, – ответила она, с интересом оглядывая букет.

– Нравится? – Я приподняла корзину.

Секретарь неуверенно кивнула.

– Прекрасно, – улыбнулась я ей. – Тогда они твои.

Поставив цветы ей на стол, насладилась потрясенным видом девушки, а следом прошествовала в кабинет. Когда оказалась внутри, не побоялась и с хлопком закрыла за собой дверь, чтобы Марк точно почувствовал мой настрой.

Если думает, что я, как и прежде, буду перед ним максимально кроткой, то он ошибается.

– С добрым утром, – поприветствовал меня хозяин кабинета, оторвав взгляд от ноутбука и мимолетно взглянув на дверь. – Кто-то не в настроении?

– Кто-то в настроении высыпать это тебе на голову, – заявила я, подходя к нему и бросая на стол контейнер с ягодой.

Марк безразлично скользнул по нему взглядом, а затем посмотрел на меня.

– Разлюбила клубнику?

От его невозмутимости хотелось кричать. Но ответила я максимально спокойным голосом:

– Правда не понимаешь, в чем дело?

Марк встал и подошел ближе, по пути поправив закатанные рукава белой рубашки.

– Просвети меня.

Не удержавшись, я тяжело вздохнула.

– Марк, чего ты добиваешься? – Голос чуть надломился, но я быстро взяла себя руки. – Если решил снова поиграть, найди себе другую жертву. Мне хватило прошлого опыта.

– Знаешь, проявляя заботу, я рассчитывал на несколько иную реакцию, – совершенно серьезно ответил он. Будто в самом деле не осознавая, что делает только хуже.

– Заботу? Не думаешь, что для этого слишком поздно?

– Я виноват. – Слова ощутились бетонной стеной, в которую я влетела с разгона. Нос защипало. Словно предупреждая появление слез. – Знаю, что виноват. И понятия не имею, как искупить вину. Как вымолить прощение. – За эти годы я привыкла подвергать сомнению каждое слово Марка. Но сейчас не сомневалась в их искренности. Видела ее в его глазах. Слышала в дрогнувшем голосе. И оттого становилось только больнее. – Но я знаю, что готов приложить любые усилия.

– Нет, – шепотом слетело с моих губ, и я отступила.

Нет.

Не плакать.

Никаких слез.

Николетта Кейн, хватит быть тряпкой, просто возьми себя в руки.

– Не надо. Никаких действий. Никаких усилий. Просто перестань. Вся эта твоя мнимая забота, – голос уже отчетливо дрожал, – причиняет еще больше боли. Ты