Слушая старика, Лев непроизвольно кивнул. Он знал о существовании таких списков, они были, есть и будут в секретных органах. Легально или нет, но спецслужбы продолжают сотрудничество со своими бывшими работниками, привлекая и их к работе.

Старика не привлекли; а это часть его жизни. Может, дело именно в такой постановке вопроса?

«Зачем я забиваю голову всякой дрянью, – с раздражением подумал Лев, – словно собираюсь оправдать этого оборотня?»

– ...вспомнил о тебе, – продолжал Василий Ефимович, – как нельзя вовремя. Когда ты убрал Грибанова – даже раньше, когда я привлек к работе в качестве связника Левина, – я стал нужен самому себе – а это очень важный момент в жизни человека, специалиста, который мог бы еще проработать на своем месте добрый десяток лет. – Старик помолчал. – Ты хочешь узнать все – теперь это твое право, я проиграл. Что в равной степени относится и к тебе.

– Что вы имеете в виду?

– То, что и ты не выиграл, вот что. Ты такой же проигравший. Но вернемся назад, к слову, которое тебе почему-то не понравилось – «идея». Итак, ты проголосовал против в то время, когда мой сын связался с Югбизнесбанком, то бишь с кавказцами. Банк не крупный, движение «Свободный Кавказ» не очень-то и влиятельное. А сын, вляпавшись в это очередное дерьмо, сделал наконец-то шаг в правильном направлении – как-никак стал доверенным лицом премьер-министра. Если упадет – разобьется вдребезги.

Льву это было понятно. При таком раскладе всплывет связь Геннадия Шерстнева с банком, который на протяжении трех-четырех лет имел финансовые отношения со «Свободным Кавказом» и бандформированиями. Что касается самого банка, то крах грозил не только руководству, но и целой системе.

– Беда в том, Лева, что в тех документах, которые хранит у себя Иванов, помимо прочего, есть бумаги, компрометирующие моего сына. И он, идиот, пообещал главе банка Кургаеву, что сможет безболезненно вернуть документы. Он рассчитывал на мою очередную помощь.

– Надо сказать, не без оснований он посчитал вас всесильным.

– Я понимаю, Лева, сейчас ты высказался о себе, но разговор идет пока о моем сыне. Мало того, он приволок ко мне Руслана Хачирова для обсуждения некоторых деталей предстоящей операции. Этому идиотскому поступку я нашел только одно объяснение: положение настолько серьезное, что сын буквально потерял голову. Не сразу взялся я за это дело, скажу честно. В чем-то мое положение напоминало твое, когда к тебе в магазин явился Николай Корзухин. Если раньше я работал один, то в этом деле на меня повесили столько народу, сколько не было, наверное, во время Стрелецкой казни. И все из-за этого болвана Гены.

Я понимал, что уговорить тебя – дело нелегкое, можно только заставить. Но как? Опять же не сразу пришла мысль о твоей дочери. Чего греха таить, это я попросил Руслана навести о ней кое-какие справки. Оказалось... в общем, оказалось то, что оказалось. Уговорить ее труда не составило, ей пообещали хорошие деньги – в случае ее несогласия ей предложили бы ту сумму, от которой отказаться просто невозможно, как невозможно и получить ее – эти деньги у нее все равно забрали бы. Потом, как по нотам, разыграли появление Корзухина. Этот тоже умом не блещет, но на то был тонкий расчет. Я без особого труда представил, как ты поведешь себя в этой ситуации, она, в общем-то, до некоторой степени стандартная. В первую очередь ты просто обязан был выяснить, от кого именно сделано предложение. А телефоны Левина – твоего единственного партнера – молчат. Дальше все было просто. Кроме одного. Кроме этого недоноска Полякова – еще один довесок к веселой компании. А так все бы прошло гладко. Ведь ты, Лева, мыслишь так, как я тебя научил. Если хочешь, мы мыслим одинаково. Так что...

– Согласен, все прошло бы гладко. Включая и мою смерть.

– К чему скрывать?.. Если честно, я устал от всего этого. От сына, внука, от себя самого. Я старый человек, Лева. – Василий Ефимович неожиданно нахмурился еще больше. – Ты что-то говорил о Борисе, он-де оказался прав. Ты что, встречался с ним?

– Говорил по телефону.

– Кажется, я догадываюсь, когда это произошло. После этого разговора, если я не ошибаюсь, Левина с сотрясением мозга отправили в больницу.

– По вашему распоряжению, – попытался угадать Радзянский.

– По воле случая. Как говорит мой внук, у Бориса снесло башню, набросился с кулаками, плел всякую ахинею. Потом ушел. А на станции его кто-то огрел по голове, забрали деньги, телефон. С ним все в порядке, еще вчера его выписали из больницы.

– Теперь понятно, почему он скрывался именно на вашей даче. – Не дав ответить, Лев продолжил: – Вас-то я при всем желании не мог заподозрить. Только остается маленькое «но». Вы же не могли знать о том, что и Борис... Хотя... – Радзянский позволил себе кисло усмехнуться. – Он же боялся вас, поведал о том, что я и ему рассказал о своей дочери. Иначе все пошло бы по-другому. Вас даже не потребовалось бы вычислять.

– И ты сделал бы это легко? – Старик ответил ученику ухмылкой.

– Вы же знаете, что нет.

– Так в чем оказался прав Борис?

– В том, что я не вычислил вас по списку жертв.

– А это моя заслуга. Наши с тобой отношения не позволяли тебе сделать этого. И дальше они будут на пользу мне, а не тебе.

Радзянский нахмурился. Ему показалось, что он расслышал звук хлопнувшей дверцы автомобиля.

Они приехали вместе с Олегом. Сейчас оперативник, не мешая разговору, находился во дворе и, пользуясь случаем, мыл коврики своей «пятерки». Два уже были вымыты, третий Олег только что бросил на подобие верстака, примыкавшего к автобусу-мастерской, и он издал приглушенный хлопающий звук.

Лев отошел от окна и возобновил разговор:

– Я понял, о чем вы говорите. Но помяните мое слово, Василий Ефимович: ваш сын кончит плохо, очень плохо. Я позабочусь, чтобы это случилось до вашей смерти, и надеюсь, что умрете вы в мучениях. Вы, Василий Ефимович, совершили одну непростительную для вашей квалификации ошибку. Когда я вернулся из Каира, люди Руслана, а значит, и ваши тоже, не удосужились заглянуть в мою сумку. А там лежал еще один комплект газет, доказывающих, что свою работу я выполнил. Так вот, эти газеты вчера я передал Иванову. Что сделает он, узнав об убийстве Белокурова, догадаться нетрудно. У него есть крепкие связи в МИДе, не сегодня, так завтра в присутствии надежных свидетелей и парочки журналистов подставное, но очень влиятельное лицо вскроет пакет, который ему доставят дипломатической почтой из Каира, а там... А там те самые документы, за которыми вы гоняетесь, и газета со статьей о смерти Белокурова. Тем самым Иванов снимет с себя ответственность за их хранение, поскольку все будет указывать на то, что все это время они были у Белокурова, который просто подставлял Иванова. Сергей Юрьевич улетит на парочку дней на Канары, а журналисты в это время вспомнят тот скандал с главой Югбизнесбанка, публично наехавшего на Иванова. Вспомнят про обыски в их роскошных домах, выдвинут едва ли не единственную версию, что Белокуров перестраховался и документы после его смерти ушли по указанному им адресу. Тем самым Иванов избавится от бумаг, поимеет на этом свой интерес и закончит это непростое для него дело чистым, как новорожденный. Для него смерть Белокурова – самый приемлемый вариант, о котором он и не помышлял. Но я помог ему и справедливо рассчитываю на его помощь.