Дмитрий прекратил промывать мои раны, бросив на меняозабоченный взгляд.

— Роза, я понимаю, ты расстроена, но ты ведь знаешь,физические наказания у нас запрещены. Это… дикость.

— Да? И почему, интересно? Спорю, после хорошей взбучкиони ничего такого снова в жизни не затеяли бы. — Я едва могла усидеть —все мое тело трепетало от ярости. — Они должны пострадать за то, чтоделали! И я хочу быть той, кто заставит их страдать! Хочу всех их заставитьстрадать! Хочу убить их.

Внезапно я почувствовала, что вот-вот взорвусь, и началаподниматься. Дмитрий мгновенно обхватил меня за плечи и толкнул обратно. Перваяпомощь была забыта. С выражением беспокойства и яростной силы на лице онприжимал меня к постели, а я вырывалась как бешеная. Его пальцы все сильнеевпивались в тело.

— Роза! Выйди из этого состояния! — Теперь он тожекричал. — Ты ничего такого не хочешь! Все кажется ужаснее, чем на самомделе, из-за множества стрессовых ситуаций, в которые ты попадала в последнеевремя.

— Прекрати! — завопила я в ответ. — Ты ведешьсебя… просто как всегда. Ты всегда такой благоразумный, какие бы ужасы нитворились вокруг. Что происходило с тобой тогда, в тюрьме, когда ты хотел убитьВиктора? Почему это было правильно, а то, что я говорю, нет?

— Потому что это было преувеличение, и ты понимаешь, очем я. Но сейчас… сейчас что-то совсем другое. Сейчас с тобой что-то не так.

— Нет, сейчас со мной как раз все так. — Я продолжалаотжимать его вверх, болтая без умолку, в надежде отвлечь. Если я будудействовать быстро и неожиданно, то, может быть, — только можетбыть! — сумею вырваться и проскочить мимо него. — Я единственнаяздесь, кто стремится делать что-то реальное, и если это неправильно, то мнеочень жаль. Ты хочешь, чтобы я была невероятно добрым человеком, но я не такая!Я не святая — в отличие от тебя!

— Никто из нас не святой, — с кривой улыбкойответил он. — Поверь, я не…

Я сделала свой ход — вскочила и оттолкнула его. Он отлетел всторону, однако это меня не спасло. Я отбежала всего на два фута, когда онснова схватил меня и пригвоздил к постели, на этот раз навалившись всем телом,лишая возможности двигаться. Где-то в глубине души я понимала — должна былапонимать, — мой план бегства неосуществим, но не могла мыслить здраво.

— Отпусти меня! — завопила я в тысячный раз заэтот вечер, изо всех сил пытаясь освободить руки.

— Нет, — решительно, с нотками отчаяния в голосесказал он. — Нет — до тех пор, пока ты не выйдешь из этого состояния.Сейчас это не ты!

В моих глазах вскипели жаркие слезы.

— Это я! Отпусти меня!

— Нет! Не ты! Не ты!

В его голосе отчетливо звучало страдание.

— Ошибаешься! Это…

Внезапно я смолкла. Это не ты. Те же слова, которые яговорила Лиссе, когда, исполненная ужаса, наблюдала за тем, как с помощью своеймагии она терзает Джесси. Я стояла там и буквально не верила своим глазам, неверила в то, что она способна на такое. Она не осознавала, что потерялаконтроль над собой; еще шаг, и она превратилась бы в настоящего монстра. Итеперь, глядя в глаза Дмитрия, видя в них панику и любовь, я осознала, что сомной происходит то же самое. Я стала такой же, какой была она в тотмомент, — до такой степени захваченная, ослепленная иррациональнымиэмоциями, что не отдавала себе отчета в своих действиях. Как будто мной что-тоуправляло.

Я попыталась отогнать, стряхнуть эти выжигающие меня изнутричувства. Но ничего не получалось — они были слишком сильны. Я не моглаотделаться от них. Они полностью завладели мною — в точности как этопроисходило с Анной и госпожой Карп.

— Роза… — произнес Дмитрий.

Всего лишь мое имя, но в его устах оно становилось такиммогущественным, исполненным такого глубокого смысла. Вера Дмитрия в меня былабезгранична — вера в мою силу, в мою доброту. Он и сам был силен и никогда небоялся отдать мне частицу своей силы, если я нуждалась в ней. Может, в словахДейдры относительно моей обиды на Лиссу и есть доля правды, но в отношенииДмитрия она полностью ошибалась. Мы любили друг друга. Мы были как двеполовинки целого, всегда готовые поддержать друг друга. Мы оба не былисовершенны, но это не имело значения. Вместе с ним я могла одолеть этупереполнявшую меня ярость. Он верил, что я сильнее ее. И так оно и было.

Медленно, медленно тьма таяла. Я перестала бороться сДмитрием. Тело трепетало, но теперь не от ярости, а от страха. Дмитриймгновенно почувствовал эту перемену и отпустил меня.

— О господи… — дрожащим голосом пролепетала я.

Его рука легко коснулась моей щеки.

— Роза… — прошептал он. — Ты пришла в себя?

Я с трудом сдерживала слезы.

— Я… Думаю, да…

— Все кончилось. — Он отвел от моего лицаволосы. — Все кончилось. Теперь все в порядке.

Я покачала головой.

— Нет. Не в порядке. Ты… Ты не понимаешь. Это правда —все то, что меня тревожило. Анна! То, как я забираю на себя безумие духа?Именно это и происходит, Дмитрий. В случае с Джесси Лисса утратила контроль надсобой, но я остановила ее, впитав в себя ее гнев. И… И это ужасно. Как будто я…ну, не знаю… марионетка. Не могу контролировать себя.

— Ты сильная, — ответил он. — Больше такогоне произойдет.

— Нет, — сказала я ломким голосом и попыталасьсесть. — Это непременно произойдет снова. И не раз. Я стану такой, какАнна, и мне будет все хуже и хуже. На этот раз мной овладела жажда крови иненависть. Я хотела уничтожить их. Мне стало просто необходимо уничтожить их. Ачто будет в следующий раз? Не знаю. Может, я просто сойду с ума, как госпожаКарп. Может, я уже сумасшедшая, потому и вижу Мейсона. Может, это будетдепрессия, от которой раньше страдала Лисса. Я буду падать все глубже и глубже,стану как Анна и покончу…

— Нет, — мягко прервал меня Дмитрий и так близконаклонился ко мне, что наши лбы почти соприкасались. — С тобой такого непроизойдет. Ты слишком сильная. Ты победишь это — вот как сейчас.

— Только потому, что ты здесь. — Он обнял меня, ия спрятала лицо у него на груди. — Сама не справилась бы.

— Справилась бы, — сказал он дрогнувшимголосом. — Ты сильная… ты очень, очень сильная. Вот почему я люблю тебя.

Я плотно зажмурилась.

— Ты не должен. Моя судьба — превратиться в чудовище.Возможно, я уже чудовище.

Я вспомнила о том, как вела себя в последнее время, какрявкала на всех, как пыталась запугать Райана и Камиллу. Дмитрий отодвинулся,чтобы заглянуть мне в глаза, и обхватил мое лицо ладонями.

— Ты не чудовище и никогда не станешь им. Я этого недопущу. Что бы ни было, я этого не допущу.

На меня снова нахлынула волна эмоций, но не ненависть,ярость или что-то подобное. Это было теплое, замечательное чувство, от которогозаныло сердце — в хорошем смысле. Я обхватила Дмитрия руками за шею, и нашигубы слились. Это был поцелуй любви, блаженства и нежности — никакого отчаянияили тьмы. Тем не менее, он с каждым мгновением становился все более страстным.Теперь, кроме любви, в нем появился оттенок бурного, непреодолимого желания.Электричество, потрескивавшее между нами, когда мы сражались и я прижимала егок земле, вернулось и плотным облаком окутало нас.