– Есть такое дело, – нехотя признался Гуго.

– Не, бояться нам совершенно нечего. Что бы тут нипроизошло, мы к этому отношения не имеем. К тому же мы – иностранцы, нас такпросто за хвост не ухватишь, мы под защитой заграничных паспортов и консульствс посольствами. А к иностранцам, уж поверь, в нашей стране завсегда относилисьс ничем не объяснимым, прямо-таки – прости за это слово – иррациональнымпочтением, особенно в городах провинциальных и на иноземцев не богатых. Иорганы власти в том числе и в первую очередь. Значит, делаем так, Гуго, –Сварог бросил окурок на асфальт, затоптал носком ботинка. – Вам с Пятницейлучше пока постоять в сторонке. Лишнее внимание в любом случае ни к чему, авнимание вы к себе сразу привлечете, вид у вас для здешних мест не вполне, таксказать, соответствующий обстановке. Вон видишь скамеечку под липами. Посидитена ней, семечки погрызите. Если все нормально, я за вами выйду.

– О’кей, сэр.

Пятнице требовалось отдавать приказы напрямую – он слушалсятолько хозяина и, ежели не поступало никаких иных распоряжений, просто тупоследовал за ним, как черная тень.

– Пятница, – Сварог перешел на таларский. –Ждать меня здесь. Понял?

Туземец энергично кивнул. (Между прочим, вполне цивильныйбелый костюм, рубашка-«гавайка» и кроссовки на толстой подошве сидели наН’Генге так же, как штатская одежда на редко снимающем форму военномчеловеке, – приглядевшись, можно было заметить, что человек ощущает себя вэтом облачении непривычно и неуютно).

(А насчет семечек Сварогом было сказано отнюдь не в шутку.Еще перед аэропортом Гуго заинтересовался, что это такое черное и рассыпчатоечерпает стаканом в мешке старушка в переднике и что она затем насыпает всвернутый из газеты кулек. Сварог ответил: мол, это есть семечки, «сьемьетцки»,их у нас издревле используют вместо вашей жвачки. На ваших западах-де ещежвачку не изобрели в то время, как у нас вовсю семечки грызли, занимая рот.Гуго осчастливил бабушку покупкой стакана семечек, выслушал инструктаж Сварогапо правильному лузганью, попробовал и… как-то сразу пристрастился к этойрусской народной забаве. С тех пор он таскал в кармане запас семечек. Не далеекак двадцать минут назад в такси Сварог сказал ему: «Еще немного, и ты несможешь обходиться без балалайки, квасу и удалой езды на тройках с цыганами побездорожью в не-знаю-куда. А закончишь тем, что спустишь все до копейки и тихосопьешься где-нибудь под Рязанью». На это Гуго ответил: «Деверо, чтоб ему натом свете досталась сковорода похолоднее, любил повторять, что наш удел – этопуля или нож, а наше счастье – чтобы сразу насмерть. И я с ним согласен».)

Сварог направился к подъезду. Он и не подозревал, что почтиодин в один повторяет действия Сварога номер два, отбывшего отсюда пять минутназад. Откуда ему было знать?

Дурные предчувствия лишь усилились, когда оказалось, чтолюди толпятся аккурат у того самого подъезда, в котором и располагалась нужнаяквартира. Причем в карету «скорой» грузили накрытое брезентом тело, а наасфальте явственно темнело малоприятное пятно… Сварог прошел мимо. Донеслось:«…со странностями был…», «зато чтоб пить или в хулиганстве каком…», «книжищ унего полные шкафы, я столько ни в жизнь не видел». Все факты налицо: в домеимело место некое происшествие из числа нерядовых и насквозь криминальногохарактера. Правда, необязательно оно имеет отношение к дедушке Паку. Хотя чутьесигнализировало… Впрочем, бывает, и оно подводит.

Сварог мог бы вступить в беседу с жильцами и ненавязчивовыспросить, что да с кем тут случилось, однако он все же предпочел подняться вквартиру. Даже если что-то произошло с Паком, он может поговорить с егодомочадцами. Конечно, они сейчас убиты горем, но он выразит сочувствие,представится профессором Беркли, покажет паспорт, узнает, когда похороны.То-се, слово за слово, немного успокоить, немного магией помочь, вставить фразупро документы и спешку, глядишь, и дадут посмотреть бумаги этого Пака…

По табличке над парадным Сварог установил, что искомаяквартира находится на пятом, верхнем, этаже. Поднимаясь, Сварог поймал себя натом, насколько же он отвык от запахов некогда родных подъездов.

На площадке между вторым и третьим этажами курили двоенеброско одетых мужиков средних лет. Они сразу замолчали, стоило на лестницепоявиться незнакомцу. По цепким взглядам, которыми они мазнули по Сварогу,можно было сделать предположение об их профессии и скорее всего не ошибиться.Поднимаясь выше, Сварог спиной чувствовал их взгляды.

Между четвертым и пятым Сварог решил поглядеть сквозьвека2ми немытое общественное окно, что творится на улице. Как раз отсюдаотлично была видна лавка под кленами, на которой должны были сидеть, скучая,Пятница и Гуго.

– Бляха-муха! – вырвалось у Сварога.

Гуго ни на лавке, ни поблизости почему-то не было. Затовместо него там объявились аж три персонажа, которые вмиг вызвали у Сварогабеспокойство. Это были трое молодых парней, бритыми головами похожие нановобранцев и одетые по неведомой Сварогу моде – тяжелые, армейского видаботинки на толстой подошве и с металлическими перетяжками, широкие,стилизованные под камуфляж штаны, черные футболки. Двое сели на лавку по обестороны от Н’генга, третий встал перед ним, широко расставив ноги и сведя заспиной руки. Двое на лавке, оживленно жестикулируя, по очереди и одновременночто-то говорили чернокожему Пятнице. Третий, что стоял к Сварогу спиной,монотонно, как настольный болванчик, покачивался с пятки на носок.

С каждой секундой ситуация нравилась Сварогу все меньше. Вжестах бритоголовых юнцов (а надо сказать, хлопчики были отнюдь не дистрофичнойпороды, наоборот, откормленные и накачанные) явственно сквозила агрессия – этобыло заметно даже издали, даже сквозь немытое окно. Чер-рт, все это здоровосмахивало на обыкновенную, как это называли в годы Свароговой юности, заводку.

Ну так и есть! Вот один из них толкнул Пятницу в плечо. Тоже самое сделал второй, с другой стороны. Скучающая местная молодежь, чешущиесякулаки, бляха! Принесла же нелегкая… Только вот удивительно, что наличиемилиции в непосредственной близости ничуть не смущает бритоголовую троицу. А невидеть желто-синий «уазик» они не могут. Уверены, что успеют слинять, а милицияпреследовать их не станет, потому как ментам сейчас не до каких-то мелкиххулиганов?

Да собственно говоря, не в гопниках было дело, а вчернокожем обитателе тропического леса. Пока Пятница ведет себя спокойно,отчасти оттого, что на свое счастье не понимает великого и могучего, на которомк нему обращаются бледнолицые обитатели каменных джунглей. Может быть, и толчкив плечо он принимает за некий ритуал дружелюбия. Да вот только черт его знает,что будет через секунду. Что тому же Пятнице может вдруг показаться. Н’генга –человек джунглей, для него город – незнакомый, полный опасностей мир, исовершенно невозможно предугадать, как он поведет себя, на что и как среагируетпредоставленный сам себе… Он сейчас похож на городского белого человека, котороговпервые в жизни занесло без проводника в тропический лес и который в этом лесустанет опираться на прежние свои страхи и привычки. Например, шарахнет изревольвера в проползающую мимо змею, потому как любой ползущий гад кажется емуисточником смертельной опасности. А убьет он на самом деле (это еще еслипопадет) какого-нибудь совершенно безобидного полоза тропических широт. Но затосовершенно не обратит внимание на рев ягуара, которым тот предупреждаетвторгшегося на его охотничьи угодья чужака: вали, дескать, пока я сыт и добр.Та же история с Пятницей, только знаки надо поменять на противоположные…